которое возникло, как вспышка. А потом она погасла, и я совершенно потерял ко всему происходящему интерес. То есть полностью утратил его. Словно бы это меня уже и не касалось. Застегнул штаны, закрыл окно и слез с подоконника».
На этих словах санитар перекрыл воду.
Затем вернулся в помывочную, бросил голому человеку простыню, в которую тот сразу же завернулся, для себя же он сделал стакан крепчайшего краснодарского чая с лимоном, сел к столу и, отхлебывая густое дымящееся пойло, стал что-то записывать в большую, взлохмаченную по краям, как давно нестиранное белье, амбарную книгу.
Простыня тем временем облепила мокрое тело двойника.
Лимон всплыл на поверхность, но санитар терпеливо утопил его чайной ложкой, на которой был выгравирован земной шар, а над ним восходила пятиконечная звезда и летел голубь мира.
Потом пациента облачили в пижаму, заставили открыть рот, проверили состояние зубов и языка, не обложен ли, и повели в кабинет главврача, где уже собрались заведующая терапевтическим отделением Сторожева, хирург Бойко, психиатр Шумский, больничный завхоз Куценко и два особиста в штатском, один из которых напоминал французского философа-марксиста Жан-Поля Сартра.
Путь на консилиум в кабинет главврача оказался неблизким – для этого пришлось миновать два корпуса, соединенных наглухо забитыми досками коробами-переходами, пройти ряд галерей старинного образца, ведь это была больница еще дореволюционной постройки, взойти по широкой мраморной лестнице с чугунными перилами.
Тут, кстати, двойник попросил у сопровождавшего его конвоира разрешения остановиться рядом с обрезком трубы, прикрученной рядом к лестничному маршу в качестве турника, и подтянуться на нем.
Таковое разрешение он получил и подтянулся семь раз.
Спрыгнул.
Сделал несколько дыхательных упражнений.
Почувствовал, что еще сохранил остатки былых сил, когда мог на турнике делать подъем переворотом, а также выходы силой.
Потом, наконец, поднялись на третий этаж, где кабинет главврача и располагался.
Первым заговорил сартроподобный особист:
– Нам стало известно, что ваш брат – Сергей Донатович Довлатов – принял решение покинуть СССР и переехать на постоянное место жительства в США. Как вы можете это прокомментировать?
– Никак.
– То есть вам ничего об этом не известно? – деланно скривился вопрошающий и, прикрыв ладонью рот, икнул.
– Нет, ничего.
– А вам известно, что жена Сергея Донатовича – Елена Давидовна Ритман – вместе с дочерью Екатериной планирует в ближайшее время выехать в США?
– Да, я слышал об этом.
– Скажите, Борис, а у вас никогда не возникало желания эмигрировать?
– Честно говоря, никогда об этом как-то не задумывался.
– Неужели? Вы же еврей.
– Да не еврей
