Я рада увидеть папу и его родителей. Я их очень люблю. Особенно папу. Я вижу, что ему грустно, и хотела бы ему помочь.
Каим: – Да, я согласен с сестрой, но чувствую слабость. У меня болит сердце, и я страшно дрожу.
Квятковская: – Могу ли я подойти к родителям? Я чувствую почти физически их притяжение.
Рудский: – Хорошо, но только на два шага.
Сияющая Квятковская идет в сторону стульев. Ярчик при виде этого начинает плакать. Каим, бледный как мел, массирует себе грудную кость.
Теперь уже Шацкий взял монитор и остановил запись. На экране застыла гримаса боли Каима и невидящие, буравящие стену глаза Теляка.
– Как возможно, чтобы у Каима болело сердце? – спросил он. – Я понимаю: он знает, что у сына Теляка больное сердце, но все же…
– Трудный вопрос. Существует теория морфогенетических полей, которую используют для объяснения терапии Хеллингера. Согласно ей, то, какими мы являемся, зависит не только от генов, но и от электромагнитных полей.
Хеллингер учит, что наша душа резонирует со всем, что случилось в семье, у нее есть связь и с живыми, и с мертвыми. Во время расстановки посторонний человек может войти в этот резонанс.
– И вы верите в это?
Рудский сделал неопределенный жест, как бы говоря, что готов согласиться с теорией за отсутствием иных.
– Для меня это не имеет значения. Важно, работает или нет. Я не знаю, как устроен компьютер, но польза от него для меня большая.
– А сын Теляка заболел после самоубийства сестры? – спросил Шацкий.
– Да, тогда у Бартека обнаружился порок сердца. Болезнь – всегда признак нарушения порядка. Главная ее динамика – «лучше я, чем ты». Мы решаемся на страдание, чтобы помочь другому члену семьи. Только возвращение к порядку и равновесию позволяет вылечить болезнь.
– У Бартека стало больше шансов на выздоровление после гибели отца?
Рудский закашлялся. Жестом попросив прощения, он вышел на кухню и громко там высморкался.
– Пан прокурор, – сказал он оттуда. – Я бы не раздумывал так долго над ответом, если бы не ваша профессия и не цель вашего визита. Вы меня понимаете?
Шацкий встал, взял свою кружку и попросил дать ему что-нибудь попить.
– И каков же ответ? – он налил в кружку немного негазированной наленчувки[39], которую подал хозяин.
– Не знаю. Может, и да. Но только может. А вероятно, его состояние ухудшится. Понимаете, пан Теляк не покинул нас в покое, завершив ранее все свои дела. Я думаю, что состояние Бартека улучшилось бы после завершения расстановки. Изменения происходят в поле, которое после сеанса начинает по-другому резонировать. Поэтому изменения замечаются и у особ, не принимавших участие в расстановке и даже ничего не знающих о ней.
Мужчины вернулись на диван и снова включили запись.
Рудский: – Пан Хенрик, прошу встать.
Теляк встает с видимым усилием. Ярчик плачет все громче.
Рудский
