заедает! И во мне – как много этого зла! Скажут, что вовсе нет, но сам же я в себе гублю, по крайней мере, одного человека: если бы не лениться, все равно было бы что двое нас, а теперь и один-то через пень-колоду. И грех, и стыд. Итак, помоги, Господи, – в будущем году соблюдать: в отношении к Богу – молитву и чистоту…в отношении к людям – терпение и приветливость, к себе самому – прилежание и умеренность! Внешним признаком заботливости о сем да будет – с нового года ежедневное (и в воскресенье) вставание в 3 часа и неотдыхание после полдня. <…>
А-ах, Господи, сколь благ для нас Закон Твой! Для избранников Твоих он не важен – «праведнику закон не лежит» или особенно злому человеку «закон не писан» (что, вероятно, принадлежит его уродству, и Ты, конечно, милосердно рассудишь сие); но для нас, для посредственников, Закон Твой – вся надежда наша на Жизнь! Не будь его, все мы – растаяли бы телесно и изгнили бы душевно, но Закон Твой – узда для нас, и мы – повиновавшись позорными мыслями и чувствами, все же остаемся не очень уклоненными от пути, не расслабевши телесно, не исключая и обычных немощей, – не изгнившими вконец душевно. Все это не мешает нам быть последними из грешников, – не об этом речь теперь, не о гордости и смирении, а о благе Закона Твоего, Господи.
В 1859-й год я вступал в Академию.
В 1869-й в Хакодате – и скверно было!
В 1879-й – здесь, и тоже печально было, хотя, однако, тогда было 4000 христиан, а в 1869 – всего 3, разница в 10 лет очень резкая…
В 1889-й год вступаю здесь – не радостно; собор не кончен; христиан сравнительно мало, инославные массой давят.
По предыдущим примерам судя, следовало бы и в нынешнем году отправиться в Россию, но для какой же цели? Если только не по вопросу водворения Православия в Японии, то не желаю, и не дай Бог ехать в Россию. Мой единственный смысл жизни и радость – просвещение Японии Православием, и я верю, что сие будет, верю так же твердо, как верю в Бога, но достойна ли Япония принять Православие или ей еще сужден полумрак, – Господь весть! <…>
2. Предание себя и своего дела в волю Божию
7/19 Ноября 1880. Пятница. На пути из Гонконга в Йокохаму
Десять с половиною часов утра. Идем около берега Ниппона. Погода – ясная; ветер – легкий, северный, несколько холодный. Переношусь мыслию за двадцать лет назад. С каким трепетным чувством я приближался тогда к Японии! Такое высокое (не могу иначе назвать, как целомудренное) настроение было тогда; крайне боялся чем-нибудь не понравиться японцам. Помню, в Декастри, чтобы сделать визит на японское судно, сразу самую богатую и дорогую рясу (бархатную) надел и с первого же слова подарил доктору Фукасе-старшему компас, быть может, жизнь мне спасший в пургу на Амуре. Так и казалось мне, что вот уже становлюсь на почву Евангельской проповеди, и ни волоском повредить не хотелось восприимчивости слушателей. Юношеское увлечение, взгляд сквозь розовые очки! Восемь тяжелых трудовых годов пришлось провести, пока явился спрос
