знаешь, на что мы способны, – сказал один.
– Тысячу евро в неделю, – добавил второй полицейский.
Тим слышит потрескивание, сиплые от табака голоса.
Это звуки записанного фильма.
В кафе-баре недавно установили камеру безопасности, которая и вела запись. Владелец сделал то, на что мало кто решается, и написал заявление. Бог знает, что с ним будет дальше. А вот полицейским в тюрьме придется туго, это точно. Во всех тюрьмах зэки больше всего ненавидят бывших полицейских. Они будут ходить враскорячку, с фонарями вокруг глаз и черными отеками в области почек.
В лучшем случае.
Им могут выколоть глаза. Вспороть животы заточенной ручкой зубной щетки. На мгновение в памяти Тима проявляется картина случившегося, того, что вынудило его уйти из полиции. Но он не дает ей оформиться, стать четкой. Не сейчас.
Наконец началось движение, и через пять минут он уже стоит в арктическом холоде ресепшен детективного бюро «Хайдеггер» и зовет Симону.
– Малыш Тимми! Какие люди, – кричит она. – Буду через минутку.
– Конференц-зал.
Вильсона нет на месте. А то шум выманил бы его из кабинета. Наверное, он и Ана Мартинец в банке. Или у ревизора. Тим повышает температуру в комнате для собраний до двадцати четырех градусов, и воздух быстро нагревается. Он садится. Металлические подлокотники кресла белой кожи холодят руки.
Симона появляется через десять минут. Не извиняется за задержку.
– Как здесь тепло и уютно.
– Улучшенный вариант преисподней, – парирует Тим.
Симона улыбается и садится. На ней белое до щиколоток платье. Оно ей идет, как и красный цвет на только что накрашенных ногтях. Сегодня наверняка день передач в тюрьме.
– Чего тебе? – спрашивает она.
Он отдает ей камеру, ждет, пока она смотрит на фотографии Гордона Шелли с другими женщинами.
– Это любовник жены Петера Канта, – поясняет он. – Шелли.
– Он, что ли, в эскорте работает?
– Похоже на то. Ты что-то раскопала про него?
– Так далеко порыться не успела. Его наверняка можно найти на сайтах турагентств, хотя и под другим именем. Типа Ленни, Чили или Рон, или какие еще имена бывают у мужчин этой профессии.
– Сможешь глянуть?
– Да, сделаю.
Симона разглаживает платье.
– Тут стало уже слишком тепло. А жена немца платит ему за секс?
– У меня нет такого чувства, – говорит Тим. – Совсем нет. Наоборот. Она такая красивая, что две трети населения Пальмы с удовольствием бы с ней переспали. Нет, похоже, что тут настоящее.
Он думает о том, как он впервые увидел их, занимающихся сексом в вилле района Андрайч. Как он наблюдал за ними в раскрытую дверь: Наташу, с ее мольбой в глазах, адресованной в никуда. И взгляд Гордона Шелли, колеблющийся, отсутствующий.
