товарищей. Их не волновало, что соленая вода оказалась глубиной по колено и новобранцы приняли на себя главный удар войска Эль-Мюрида. Ветераны видели, что в живых новобранцев осталось больше, чем бойцов любого другого отряда, и это их нисколько не радовало.
Радетик остановился возле юношей, опершись о зубец стены. Внизу тяжко трудились люди эль-Надима.
– Уверены в себе, словно муравьи, да?
– Возможно, у них есть на то причины, – буркнул Хаакен.
Браги не ответил. Он не знал, как относиться к старику, – Радетик был здесь важной персоной, но редко вел себя соответственно.
– Как Гарун? – все-таки спросил он.
– Поправляется. Валиг передает вам привет. Он лично поблагодарит вас, когда у него выпадет свободная минута.
– Ладно.
– Что-то не слышу особого восторга. Он щедрый человек, и Гарун – его любимый сын.
– Единственное, что может вызвать у меня восторг, – возможность отсюда убраться.
– Гм? – задумчиво пробормотал Радетик.
– Тут жарко, сухо и ничего нет на мили вокруг.
– Я бы отдал все свое состояние за приличное дерево. Порой я чувствую себя точно так же. – Радетик похлопал Браги по плечу. – Скучаешь по дому, парень?
Браги хотел было возмутиться, но вместо этого вдруг выложил всю свою историю. Радетик с интересом его слушал, иногда поторапливая, когда тот запинался. Как бы Браги ни пытался убедить всех в обратном, он действительно тосковал по дому. Он оставался мальчиком, вынужденным взять на себя роль мужчины. И ему не хватало его народа.
Браги поделился переживаниями по поводу понесенного поражения. Радетик снова похлопал его по плечу:
– Стыдиться нечего. Генерал удивлен, что вы так хорошо держались. Если кто-то и виноват, то только он сам и валиг. Они повели себя слишком самоуверенно, за что пришлось поплатиться вам, солдатам. Ладно, я лучше пойду.
Браги не понял, что именно сделал старый ученый, но отчего-то вдруг почувствовал себя лучше. Да и Хаакен уже не выглядел столь мрачным.
Вскоре появился сержант Трубачик:
– Лейтенант хочет тебя видеть, Рагнарсон. Руки в ноги!
– Но…
– Пошел!
И Браги пошел. Его била дрожь, хотя жара стояла страшная. «Начинается, – подумал он. – Без последствий точно не обойдется».
Сангвинет расположился на складе рядом с конюшней – темном и заплесневелом, едва освещенном единственным фонарем. Браги постучал по дверному косяку:
– Рагнарсон, сэр.
– Входи и закрой дверь.
Браги послушался, изо всех сил желая оказаться где-нибудь в другом месте. Он пытался убедить себя, что сделал все, что мог, и совершенно не важно, что думают по этому поводу другие. Но на самом деле это было важно, и даже очень.
Сангвинет с полминуты смотрел на него, затем сказал:
– Сегодня утром умер Бердсонг.
– Мне очень жаль, сэр.
– Мне
