Лицо молодого дебила, утопические города…
– …и легендарные строки: «Ты нужен России!» Это ж умирающий Базаров говорит: «Я нужен России! Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен?» Трагичная сцена, большей безысходности представить невозможно. «Отцов и детей» в школе проходят, если я вспомнил – и другие могут. А это типа социальная реклама. Я увидел – чуть не сел. Кому взбрело? А ведь взбрело. Раскрасили веселенькими красочками. И такой идиотизм – сплошь и рядом. Вы поглядите на свой город! За что его так? Вон вывеска дикая, с розовыми зубчиками и голубыми колокольчиками. Ваши дети каждый день мимо ходят и привыкают, думают, что так и надо. Воспитываются на китче и безвкусице. А вы говорите: «Селиванов – разве серьезно?» Еще как серьезно, любое дело должен делать профессионал. У девяноста процентов людей нет вкуса, так был бы хоть у тех, кто оформляет эти улицы!
– Ну, Белогорск спасен – вы приехали, – совершенно без насмешки сказала Аня, которой вдохновенная речь показалась убедительной – но хотелось все же посопротивляться. – Я поняла, что это не халтура, что вы в ударе и все у вас получится. А как же дядька, закопченный и неизвестный? Останется в чулане с пауками? Откуда для него профессионал возьмется? Ведь у нас реставрация не заглохла только из-за Тишина с его энтузиазмом.
– Дядьку сделаю, – весело пообещал Илья. – Говорю же, могу параллелить. А вот здесь помните, что висело? Вчера убрали.
Аня не помнила.
– «Край родной НА ВЕК любимый». Годиков сто полюбили – и хватит! Месяц торчала у всех на глазах бредятина с орфографической ошибкой. Никто не замечал! Никто никуда не позвонил, не возмутился – и это в наукограде! – Да хватит вам оправдываться и защищать свою рекламу, – отмахнулась Аня, – убедили уже, что это Дело с Большой Буквы.
Но и Илья махнул рукой:
– Ничего не убедил. Продолжаете считать, что я размениваюсь.
– А вот это вы сами сказали. Какая разница, что я считаю. Наружная реклама – дело перспективное, деньги из воздуха. Зарабатывайте на здоровье. Надеюсь, Селиванов вас оценит по достоинству.
– И буду. – Плотников смотрел упрямо и почти сердито. – Знаете, что я подумал, когда нас тогда давили в электричке? Что если мне так повезет, что у меня будет такая, как вы, женщина, – она никогда не будет ездить в электричке! И сам я не буду. Я на машине домой вернусь. И заработаю на нее не клепанием сладеньких видов для продажи на Арбате!
Аня не нашла, что ответить, язык не поворачивался на подначки или шуточки – слишком было видно, что Илья говорит те слова, которыми не бросаются. Но он тут же утих, расправил брови и прищурил на этот раз зеленый глаз:
– Не заметили, как я вам глазки строил в электричке? Вообще-то, скромно говоря, меня трудно не заметить… А мне в вас сразу все понравилось. Вы вот мою «наружку» отвергли, а я вам даже любовный роман простил. Сразу начал в душе защищать: ну и правильно делает, что читает роман, а не ученый трактат какой-нибудь. Так это трогательно, так по-женски! И Ренуар на обложке. Сейчас так оформляют,
