а что нет, как поступить в том или ином случае, что сказать и даже подумать. Она чувствовала ответственность за своих детей и воспитывала нас так, чтобы никто не мог сказать, что Ма Келли «недоработала».
Кажется, надо попробовать хоть раз в жизни открыть глаза и посмотреть на семью Келли без розовых или зеленых, как в «Волшебнике из страны Оз», очков. Собственно, цветные очки я давно сняла, но вот глаза открыть до сих пор боюсь. Что толку снимать цветные стеклышки, если глаза зажмурены?
Набрать воздуха побольше и… словно в холодную воду с разбега.
Итак, семья Келли без прикрас.
Если почитать сотни написанных обо мне статей и множество выпущенных биографий, покажется: свадьба с Ренье поделила мою жизнь пополам. До нее я была просто актрисой, пусть и с «Оскаром», просто американкой, пусть и дочерью состоятельных родителей, просто женщиной, пусть и красивой. После я вдруг превратилась из Золушки в принцессу в прямом и переносном смысле этого слова. Получила немыслимое количество всяких титулов, несметные богатства короны (?) и стала одной из красивейших женщин теперь уже Европы.
Не буду сейчас размышлять о том, откуда вдруг взялась красота за несколько дней, если ее не было раньше, и о богатстве тоже не буду, потому что давным-давно жила на собственные средства, а титулы мало что прибавляют человеку, если он пуст сам по себе. А вот подумать о делении стоило бы. Свадьба и впрямь поделила мою жизнь на «до» и «после».
«До» я действительно была стопроцентной американкой, воспитанной американскими родителями в американском духе, умеющей взять себя в руки и добиться желаемого, загнав скромность в дальний угол души и закрыв там на большой-большой замок. Горжусь, что ради этого никогда не становилась наглой и не торговала собой, но упорства и настырности мне всегда хватало. Я была (и остаюсь) Келли до мозга костей.
А стала Гримальди? Нет, не стала. Я стала женой любимого человека, которого в тот момент практически не знала, родила обожаемых детей, сделала все, чтобы маленькое государство, которое мы с Ренье возглавляем, процветало, постаралась наладить отношения со всеми монегасками. Но в душе я осталась Келли.
Что такое «Келли»?
Сначала обо мне самой.
Стефания могла бы сказать, что прекрасно знает о матери все, что только можно знать. С одной стороны, это верно, потому что мельчайший факт наших с Ренье биографий выведан, обсужден и растиражирован, а уж с того времени, как мы стали мужем и женой, и вовсе каждый чих и вздох занесен в регистрационную книгу.
Но ведь, кроме поступков, есть еще мысли, а в свою голову я не допускала никого даже в детстве. Стоит ли допускать сейчас? Я и не допускаю, безусловно, из всего написанного будет отобрано только то, что можно и нужно позволить прочитать. Именно поэтому спешу, прикрываясь головной болью, как ширмой, чтобы никто не сунул любопытный нос в записи.
Нет, это вовсе не потому, что не доверяю близким или пытаюсь солгать
