с так называемыми «благородными» гребцами, которым и носы небось вытирают няньки.
Однажды мы говорили об этом с Ренье, он объяснил, что в Великобритании до самой войны действительно существовал запрет на участие в спортивных соревнованиях по гребле (и не только в Хенли) для тех, кто когда-то занимался физическим трудом. Этот запрет именно для гребцов ввели якобы из-за того, что на регатах стали побеждать лодочники Темзы, а не спортсмены, они до самых соревнований работали гребцами, а потом вдруг увольнялись и выступали за купившие их клубы.
Я не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, правило верное, нельзя сравнивать тех, кто только и занимается греблей, с теми, кто ею занимается после работы. С другой, в соревнованиях нередко принимают участие спортсмены, которые вообще ничем, кроме спорта, не занимаются. Кто мешает человеку годами числиться студентом, но при этом все время с утра до вечера посвящать тренировкам? Однако он не считается работающим физически.
Пожалуй, в данном случае я готова согласиться с отцом: учредителям Хенлейской регаты мешал не физический труд моего отца (работа каменщика далека от гребли, хотя тоже развивает руки), а то, что он был простым рабочим парнем.
Нужно ли говорить, что целью жизни для Джека Келли стало обойти всех соперников, с которыми ему не удалось сразиться на регате? Хорошо, что в том же году состоялась Олимпиада в Антверпене, где у папы появилась возможность показать, на что способен.
На Олимпиаде не делали различий между «голубой» кровью и простыми работягами. Все-таки Олимпийские игры – прекрасная вещь, там каждый достойный может показать, чего стоит, независимо от его происхождения и толщины кошелька родителей.
Бывший каменщик из Ист-Фолса дал себе слово привезти серебряную медаль. Но когда увидел, что в основном заплыве против него выступает Джек Бересфорд, тот самый англичанин, ради победы которого в «Королевской регате» Хенли Джека Келли и не допустили до участия, как полагал сам папа, он уже не мог сдержаться. Серебро вслед за Бересфордом?! Ну уж нет! Джек Келли пришел первым!
Папа привез из Антверпена две золотые медали Олимпиады – в одиночном и в парном разряде. Он с гордостью рассказывал, как, увидев, что сможет опередить ненавистного Бересфорда, был готов умереть после финиша, но не отдать победу!
Я невпопад спросила, за что папа так ненавидел этого Бересфорда, разве это Бересфорд не пустил его на «Бриллиантовые весла»? Худший вопрос задать было бы невозможно. Конечно, став взрослей, я поняла, что в ту минуту ни в чем не повинный Бересфорд олицетворял для папы все лицемерие Старой Европы.
– Видно, что ты никогда не участвовала ни в каких серьезных соревнованиях!
Большего я от отца не добилась, но и не ждала, потому что постаралась стать как можно незаметней – вся семья уставилась на меня так, словно я вслед за снобами-англичанами плюнула в лицо папе.
Говорят, что,
