торты, мармелад, соленья, сыры, книги, побрякушки, старые чашки, детские игрушки – всего не перечислишь. Народу было не протолкнуться, и когда мы пришли, то увидели, что все стоят в очереди за жарким из поросенка. Поросенка жарили тут же на вертеле, и дедушка немедленно встал в эту очередь.
– Дедушка, мы же только что ели, – сказал я.
– Ну и что, разве можно упустить возможность поесть экологически чистого поросенка, который вырос на ферме у кривого Билла?
Я знал, что кривой Билл – наш сосед. Он был очень симпатичным мужиком, и я так и не понял, почему его звали кривым. Оба глаза у него были на месте. Потом дедушка объяснил, что кривой у Билла был старый фермерский дом, построенный еще в XIV веке. Поначалу все говорили – кривой дом, а потом словечко перешло и на Билла.
Билл радостно приветствовал меня, похлопал по плечу и сказал:
– Ну что, Эдичка, хочешь отведать Фреди? Вот он какой красивый на вертеле.
Я посмотрел на него с ужасом. И тут заметил бабушку Эллу, бежавшую куда-то на всех парах с папкой под мышкой. Она была одета точно так же, как и все остальные дамы, но голову ее еще украшала широкополая шляпа с огромным розовым бантом. Я видел, как она припустила по направлению к какому-то столу, и последовал за ней. Есть мне совершенно не хотелось, тем более моего любимого поросенка Фреди, который был моим другом.
Вокруг стола толпилось много людей, и сначала я ничего не видел, но потом мне удалось пробраться вперед и встать рядом с Эллой. Оказывается, здесь собралась комиссия и присуждался первый приз за лучший торт, мармелад и разные овощи. Все это великолепие было расставлено и разложено на длинных столах и имело свои номера.
Элла не обратила на меня никакого внимания. Она стояла рядом с дамой, та, несмотря на жару, была одета в строгий брючный темно-синий костюм в белую полоску. Эта дама и была депутатом парламента от нашего графства.
Члены жюри с важным видом ходили вокруг столов, все пробовали и писали что-то в своих папках-планшетках. Бабушка стояла рядом с депутатшей, которая – о ужас! – говорила с кем-то по мобильному телефону и не удостаивала бабушку даже взглядом. Я слышал только что-то типа «прокуратура», «заседание», «избиратели» и так далее.
«Ну, – подумал я, – ей это так просто не пройдет. Дура она, что ли, игнорировать мою бабушку Эллу?»
По ледяному выражению бабушкиного лица было видно, что этот разговор по мобильному телефону обойдется депутатше не дешево. Очень даже возможно, будет стоить ее места в парламенте. Уж кто-кто, а бабушка Элла умела создавать общественное мнение. Относиться с полным презрением к их мероприятию и вести разговоры по телефону о каких-то совершенно не относящихся к делу событиях не имел право никто, а уж тем более избранные народом представители власти.
На бабушкином лице прямо было написано: «Ты что думаешь, дура, что тебя опять выберут? Ничего, подожди, как выберут, так и скинут, тем более что ты от ненавистной партии лейбористов. Подожди, подожди, мы-то с тебя еще собьем спесь».
