Давайте сделаем ей сюрприз – подготовим спектакль!
Класс отреагировал адекватно бредовому предложению.
– Сам пьесу напишешь, филолух?
– Граф Толстый!
– О! Я уже придумал название: «Если бы Шишкин стал Наташей Ростовой»!
Короче, Остапов понесло.
– Я-то думал, что вы – люди… а вы… эх! – Мишка сокрушенно махнул рукой.
Волну новых реплик на тему «эх» пресекла Ирэн, вернувшаяся вместо ожидаемой математички:
– Больше сегодня уроков не будет. На нижнем этаже прорвало трубу.
11-й «б» радостно загудел, захлопал, как в ладоши, учебниками:
– А завтра, Ирина Захаровна? Завтра тоже не приходить?
– Надеюсь, аварию скоро ликвидируют. Читайте сообщения на школьном сайте.
Внизу в коридоре и гардеробе парило, как в бане. Физрук с мальчишками расстилали доски мостками поверх успевшей натечь воды, и уже носились с какими-то шлангами ремонтники. На улице Женино лицо окатило жгучим морозцем. Пристывая к ступеням, мелко морщилась зеленая ковровая дорожка. Дворник обсыпал песком ледяной наст уводящей в аллею тропы. Крупный коричнево-серый песок взвизгивал под ногами, будто подошвы ступали по забросанному бисером стеклу.
Некоторые звуки болезненно остры и током отдаются в локтях и чашечках коленей. Это особенно неприятно в стужу, когда хочется впасть в анабиоз и не слышать, не видеть ничего, даже сказочной красоты спящих деревьев. Холод с полным правом наказывал Женю за лень: зимнее пальто-пуховик лежало в нераспакованном с переезда чемодане. Говорила же мама: «Сегодня же достань, приведи в порядок», а дочь-бездельница опять не послушалась.
Женя шла в куртке с тонким синтепоновым подбоем и пыталась отвлечься от холода с помощью размышлений. Думала о добром Шишкине, разочаровавшемся в людях класса, и приставучем Дмитриевском. Думала, что в выходные начнется декабрь, а через месяц наступит неведомый год. В этом году из нее, Жени, попрут кошачьи флюиды, и она перейдет в фазу шабли и шато дикем. Должно быть, эти вина (а они точно вина? не лимонады?) чудно пахнут.
Дойдя до супермаркета, Женя окинула оценивающим взглядом Родриго-Игоря. Он был одет в элегантное черное пальто. Темно-синий кашемировый шарф с изящной небрежностью лежал на плечах и спускался за спину. Рука в лайковой перчатке приглашала к двери – welcome… Глаза асфальтового цвета с томным безразличием смотрели в никуда сквозь мягко озаренное стекло витрины. Женя ответила на приглашение – зашла погреться.
Со спины ненастоящий мужчина выглядел не так роскошно. На кукольных волосах блестками отсвечивал иней. В магазине уже продавались елки и сосны, по неколючим веткам из полимера бегали бенгальские искры. Не хватало запаха хвои.
Женя покинула искусственный лес, не прощаясь с Родриго-Игорем. Ему было все равно, приглашать или прощаться.
Хищный холод снова накинулся на Женины руки в перчатках, ущипнул за щеки, закричал в каждой клеточке моментально продрогшего тела: «Ага-а, вот ты где!» Помочь
