на все четыре стороны – «СТОП!» – вот в этот момент на вершине Фудзи и окажешься… Да и где угодно, если хватит на это радости и свободы.
С.: А как ты видишь будущее – этакий апокалипсический вопрос.
Е.: Какое будущее?
С.: Ну, допустим, нашей контркультуры. «Контр Культ Ур’а» посвящает сей проблеме многие страницы.
Е.: А её нету – контркультуры. Вообще ничего этого нет – ни культуры, ни контркультуры, всё это – цацки. Всё это «кукольные шашни» – по выражению доблестного Манагера. Нету этого, и не было никогда. Размышлять о таких понятиях, как «культура», «контркультура» и прочих мифических глобальностях – то же самое, что, по выражению Чжуан Чжоу, «любоваться небом через соломинку».
С.: Ну, а будущее рока?
Е.: У нас? Такое же, как и там. Будут время от времени всплывать из небытия наши отечественные Роки Эриксоны, Нилы Янги, Скай Сэксоны – давать где-нибудь в ДК МЭИ или в общаге № 5 Новосибирского Академгородка трогательные сейшена для ста человек, после которых будут нажираться водки, купленной у таксистов – «на фаре». Будут размазывать зычные слёзы и слюни и зычно доказывать себе и присутствующим убедительные истины типа: «А рок-н-ролл всё-таки жив!» или там… «Мы вместе!» Будут крутить наши записи, как мы сейчас крутим «Love» или «Shocking Blue», мечтать и щупать вечность влажными вялыми руками. Ругательски ругать попс и бешено ликовать по случаю рождения какого-нибудь очередного «хуй забея». Так и будет. Оно, кстати, и сейчас уже таково.
С.: А ты какое место во всём этом собираешься занять?
Е.: А никакого. Я не собираюсь во всём этом участвовать. Не желаю и не могу позволить себе такой ублюдочной участи. Мы пойдём иным путём.
С.: А можно узнать – каким?
Е.: Нельзя. Пока, во всяком случае. Как говорит Женя Колесов: «Угадай с трёх раз».
С.: Ты теперь, насколько я знаю, New Wave, Post Punk, Independence, Punk, Hardcore, Noise – короче, современной музыкой перестал интересоваться напрочь и снова вернулся к тому, с чего начал. Правильно? Расскажи вообще, как развивались твои музыкальные пристрастия.
Е.: О! Об этом приятно поговорить. Меня никто никогда в интервью об этом не спрашивал. Впервые с рок-н-роллом я столкнулся, когда мне было лет восемь, – это может мой братец подтвердить. Он тогда жил и учился в Н-ске, в Академгородке, в ФМШ, кажется, и вот однажды он привёз оттуда несколько пластинок, насколько я помню – The Who «A Quick One», битловский «Револьвер» (американский) и Shocking Blue «Scorpio’s Dance» – с целью записывать их всем желающим по трояку – и этим, стало быть, поправлять своё материальное положение. То есть цель была сугубо рациональной – рок он никогда не любил и вряд ли полюбит. Очень удивлюсь, если такое случится. Тогда он джаз ещё не слушал – только классику – Моцарта, Бетховена и иже с ними. Так вот. Когда я впервые услышал какую-то песню The Who (уж не помню, как она называется – третья на первой стороне; первые две не играли – кусочек пластины был отколот), я получил одн�
