что он не опоздал и фотография, которую он получил, – не липа. Все дело в подлинности этой фотографии и соответствии ее тому, чего он тут увидел. Ты ведь объяснил ему, что эта башня там недавно? Нам было надо, чтобы у него закралось подозрение, чтоб он засуетился и наделал глупостей. Не переживай, меры уже приняты, так что никто не пострадает. Если он надумает осуществить свой тайный план, с ним встретятся, поговорят и все. Такая карусель. Уж извини, но больше я тебе сказать пока что не могу.
Чтобы успокоить парня, Маркосу пришлось солгать, сказать, чего тот сам хотел услышать. Без меры насмотревшись мыльных телесериалов, тот делал заключение о скрытой сущности людей по одному шаблону. «Спросить бы у него, а кого я ему напоминаю!» Он отодвинулся на пол-локтя, чтоб лучше было видно профиль парня. По впечатлению его несведущий подельник был удовлетворен ответом: от погружения в детали операции, как и любой профан, был рад и преисполнен осознанием своей немаловажной роли.
Парень помолчал и нерешительно взглянул на Маркоса:
– Ну да. Я понимаю…
Нетрудно было угадать, какой вопрос так и просился с его языка, но вместо этого он показал на чернокрылых птиц, летавших над волнами:
– Ни разу их тут не было еще, по крайней мере, я не помню. Я говорю – фрегаты.
Он мог себе позволить расточать слова и быть сентиментальным. Думая, как можно это обстоятельство использовать, Маркос тоже поглядел на экзотических пернатых, которых, может, с Кабо-Верде занесло сюда. Ему подумалось, что этот малый не по норме уж смышлен для человека, которому по ходу операции следовало знать о ней как можно меньше, и в случае малейшего прокола он должен будет тут же сообщить об этом нанятом им персонаже Центру. Марио был тоже итальянцем, – правда, настоящим. На родине он примыкал к одной из правых молодежных группировок, участвовал в ее крикливых сходках и манифестациях, хотя по наведенным справкам ни в чем порочащем замешан не был. В оперативном плане это было минусом; и все же некоторый крючок был в его личном прошлом, в одном подвохе на любовном фронте, также как и в продолжавшейся разгульной жизни здесь. Любитель приключений и неутомимых похождений с каталонками, по возрасту и темпераменту он был горяч и все еще любил играть в шпионов. Смысл проводимой акции, насколько смог проникнуть в ее дебри Маркос, заключался в том, чтобы направить Странника по следу, при помощи чего найти другого человека, который срочно требовался Центру. Поэтому для всех ее участников, кроме, может, одного, она должна быть ювелирной и бескровной. Но в случае провала с возможностью утечки информации, это не касалось лиц с таким набором сведений, которых было бы достаточно для наблюдательных спецслужб, чтобы за самый кончик нити ухватиться. По своему психологическому складу и агентурной разработке парень этот был – случайное наемное лицо, и Маркос мог лишь посочувствовать тому: сорвись чего-нибудь, пойди не так, он знал, как с ним поступят.
– Фрегаты, говоришь, которых никогда тут не было? Скучаешь по своей Сицилии, я вижу. Ладно, я кое-что скажу тебе, а ты потом уж сам подумай.
