его годы ты уже был князем! А он…– Златана вспомнила легкомысленного Есения, который был немногим младше ее самой. – Твой сын бездельник и глупец. Он не сможет защитить даже самого себя. Не то что всех нас!
– Ты слишком строга. Он всего лишь пока молод, – вздохнул Гостомысл. На самом деле он и сам не был уверен, что сын подходит на роль преемника. Есений добр, горяч, находчив. Но не имеется в нем той твердости, которая должна присутствовать в правителе. – Уверен, что в случае необходимости он сумеет собраться.
– Ты и сам не веришь в то, что говоришь! – Златана закатила глаза. На что Гостомысл неодобрительно оглядел ее. – Я лишь хочу сказать, что порядка нет ни в чем, – уже более сдержанно продолжила Златана. – Даже в твоем собственном доме.
– О чем ты? – Гостомысл уже привык к тому, что Златана постоянно пеняет на его детей, чьими матерями были другие женщины. Но так устроен мир. И так чаще всего и бывает.
– Я о твоих дочерях, – Златана заложила руку за руку.
– А что с ними не так? – Гостомысл надевал на шею оберег, который вдруг стал путаться в его экипировке. Златана поспешила помочь ему, расправляя тесьму заботливой рукой. – Я приказал сделать богам щедрые подношения, чтобы они благословили наш поход, – вдруг вспомнил Гостомысл. В жертву было принято приносить еду, питье, ароматные масла и прочие ценности, в которых человек нуждался и сам. – Так что зерна и муки осталось лишь до осени. В мое отсутствие тут особенно не расточайте…
– Я уже сотню раз говорила, что не так с твоими дочерьми! – Златана не желала менять темы разговора. – Они не уважают меня. Ведут себя грубо! Обращаются со мной недостойно…
– Уверен, что тебе лишь показалось, – Гостомысл закончил одеваться и был готов покинуть свои покои. Но Златана все еще не отпускала его.
– Мне не показалось, – упрямо твердила Златана. – Твоя старшая…Велемира. Держит себя так, словно я какая-то служанка! Говорит со мной свысока. Кичится…
– Она просто пока не привыкла к тебе, – Гостомысл поцеловал Златану в недовольные уста и уже собирался выйти из покоев.
– А младшая…Дива, – вспомнила Златана другую падчерицу. Гостомысл остановился в дверях, облокотившись на косяк. Он не хотел слушать все это. Он хотел уйти в поход со спокойным сердцем. Однако Златана все продолжала. – Когда я вижу ее, то каждый раз вздрагиваю, опасаясь, что она надерзит мне при всех!
– Она дерзила тебе? – уточнил Гостомысл.
– Нет, но…Но она же ругается, как пьяный варяг! Она хуже любого разбойника с большой дороги!
– Да, она бойкая…– посмеялся Гостомысл, вспомнив младшую дочь. При нем она ни разу не позволяла себе ничего такого, что было бы достойно порицания. Дочь казалась благоразумной и почтительной. Однако откуда-то берутся же слухи. – Несмотря ни на что, у нее острый ум, она пошла в меня, – заключил Гостомысл гордо.
– Разве ей пристало…– зашипела Златана, но мысль высказать не успела.
