чем дольше мы живем, тем более мы ценим ум древних философов, вроде Аристотеля и ему подобных ученых, и теперь, когда я уже стар и оканчиваю свою карьеру и, стало быть, на своем веку видел много людей, я должен сказать, что мне ни разу за всю жизнь не приходилось видеть человека, который не кичился бы чем-нибудь, хотя редко кто из них имел на это право.
Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось перекинуться с мастером Баллантрэ двумя-тремя словами без свидетелей, но, наконец, мы ночью как-то тайком взобрались на бугшприт, в то время как товарищи наши спали или пили, и принялись беседовать о нашем печальном положении.
– Никто, за исключением святых, не может спасти нас, – сказал я.
– Я другого мнения, – ответил Баллантрэ, – и спасу себя сам. Этот Тиич – самое противное существо на свете. Что он делает? Какая нам от него польза? Он только пьет и ползает себе по морю. Я вовсе не желаю быть больше грязным, вымазанным дегтем пиратом и находиться в зависимости от этого пьяного негодяя.
И он сообщил мне свой план. Он хотел стать во главе разбойников, завести на корабле строгую дисциплину и вместо того, чтобы ничего не делать, заняться преследованием кораблей, ограбить их и, запасшись хорошими средствами к дальнейшему существованию, бросить это дело и отстать от разбойников.
После этого я сообщил ему, в свою очередь, что все случившиеся с нами события сильно повлияли на меня, что нервы мои очень расстроены и что ему не следует рассчитывать на мою помощь, так как едва ли я в силах буду принять участие в каком бы то ни было серьезном деле.
– Меня не так легко расстроить или напугать, – ответил Баллантрэ.
Вскоре после этого разговора с нами случилось происшествие, во время которого мы чуть-чуть не погибли все без исключения, и которое может служить доказательством того, в каком состоянии находились умственные способности всей нашей команды, а более всего нашего атамана.
Мы все были порядочно пьяны, когда один из безумцев, составлявших наш экипаж, заметил плывущее вдали судно.
Тиич велел идти в погоню за ним, и мы, размахивая руками и горланя, в надежде на успех нашего предприятия, бросились в погоню за кораблем.
Баллантрэ стоял как раз на носу корабля и, держа руку над глазами, не принимал участия в нашем гоготании, а смотрел в даль, в то время как я потешал всю команду дикарей своими шуточками и веселыми, не совсем приличными анекдотами.
– Подними наш флаг, покажи этим свиньям, кто мы такие! – закричал мне Тиич.
Несмотря на то, что Тиич был хвастун, он был большой трус, и мне поэтому чрезвычайно странно было слышать подобного рода приказание в ту минуту, когда мы гнались за чужим кораблем, но я не стал с ним спорить, а взял черный флаг и прикрепил его к мачте.
Баллантрэ с насмешливой улыбкой взглянул на меня и сказал:
– Разве ты не видишь, пьяный пес, что судно, за
