Петровна, спасибо!
– Да ладно. Я Викусю в школу провожу, потом на рынок.
– Мамочка, пока!
– Пока, зайка моя!
Лиля закрыла за ними дверь, потом подошла к окну на кухне. С высоты третьего этажа хорошо просматривался двор.
Вот они идут, Вика и Раиса Петровна. Вика – худенькая, высокая для своего возраста, с белой длинной косой, в малиновом плаще, резиновых сапожках, вертит над головой зонт – дождь опять накрапывает. И свекровь выступает бойко рядом – невысокая, почти вровень с внучкой, плотная, с задорным пучком фиолетовых волос. Они о чем-то болтают, старая и молодая, оживленно поглядывая друг на друга. И не похожи, и похожи до ужаса – повадками, походкой.
Вика – бабушкина внучка. Раиса Петровна обожает Вику до исступления, до паранойи. Кутает, закармливает, балует, ходит с внучкой на все детские утренники, в кино, на спектакли… Читает с ней, проверяет уроки. Хотя, если честно, Викуся – отличница, соображает получше бабушки…
Отнять все эти заботы у Раисы Петровны – значит ее убить.
Лиля и Сергей не раз предлагали нанять домработницу, няньку для Викуси, чтобы свекровь не надрывалась так, – но нет, никогда!
Если бы Раисе Петровне досталась другая невестка, не Лиля, а более самостоятельная и независимая особа, не нуждающаяся или вовсе категорически не принимающая помощь со стороны, жизнь пожилой женщины лишилась бы смысла.
Лиля, «неправильная» Лиля являлась лучшим подарком Раисе Петровне. Они почти не ругались. Спорили, да, эти две женщины часто, но – не скандалили, не злились друг на друга, прекрасно понимая, что ничего изменить нельзя. Вернее – что ничего нельзя менять в существующем порядке вещей.
«А я ведь в героини фильма не подошла бы, – вдруг не без иронии подумала Лиля, глядя в окно. – Героиня должна быть положительной. А я – плохая жена и плохая мать. Я, по сути, не заслуживаю того счастья, которое имею. Сколько вокруг добрых, трудолюбивых, умных, красивых, хозяйственных, совсем не стервозных, но таких одиноких женщин! И за что мне это счастье, чем я его заслужила, спрашивается?»
Он проспал. Он всегда умудрялся проспать – потому что ложился поздно, засиживаясь за компьютером до середины ночи.
Открыл глаза – сверху угрожающе нависал (словно готовясь обрушиться) серый в утренней полутьме потолок. И еще – было оно, желание, разрывающее душу и мозг. Евгений, как и большинство мужчин, открывал глаза утром по зову плоти.
Но Иры рядом не оказалось. Значит, поезд ушел. Все. Ничего не обломится.
У Евгения с женой существовала договоренность: хочешь – бери. Но только если Ира еще не выскользнула из постели. То есть «брать» надо было сразу после звонка будильника. Потом Ире – некогда, поскольку ее утро подчиняется строгому расписанию, нарушить которое никак нельзя.
Распорядок Ириного утра следующий:
1. Приготовление завтрака. Процесс не сложный, но требующий оглядки на время – сварить
