и принимался пересматривать свои институтские видеозаписи.
Со временем я стал понимать, что так он успокаивает свой мозг. Нет ничего более отупляющего, чем пересматривать лучшие видео со своим участием, перечитывать свои рассказы или еще как-то переживать свои удачные творческие моменты. Вместе с алкоголем это действует как массаж для мозга. Лем успокаивал себя, чтобы лечь спать и с утра подскочить, принять душ, сделать зарядку и дальше идти к своей цели. Лем в редкие вечера безделья (ведь еще надо было зарабатывать на учебу) усыплял себя лестью, чтобы лучше высыпаться перед прыжком в будущее. А цель его была до боли проста и глупа: перетрахать всех славных девчат и стать крутым и востребованным сценаристом.
Идей у Лема было много. Мы с ним успели пописать передачи для телевизора, например, продали пару серий «Часа суда» – шоу с фиктивными разбирательствами, а для души даже написали короткометражку, высмеивающую кинематографическую богему. Лема любили в мастерской Юрия Арабова, хвалили как самого трудолюбивого и вообще душу группы. Он получал больше комплиментов от мастеров, чем Михаил Енотов и Сигита, вместе взятые. Помню, как я сидел с черновиком у него в комнате, делал пометки, а Лем фонтанировал – мне нужно было только отделять бред и подбирать ценное. Один или два вечера на черновик, потом один или два вечера, чтобы расписать – последнее делал я сам, без Лема. Было понятно, что мы отличная команда и сможем в течение нескольких лет начать зарабатывать хорошие деньги в этой профессии.
Я придумывал себе отговорки, боялся. Лем верил в структуру, в драматургию. Послушно следовал правилам, которые Арабов показывал своим студентам на примере разных классических фильмов. Сцене нужно решение, персонажу – маркировка, истории – жанр и формула. Энергичный карьерист, ночами Лем работал в ресторане, днем ходил на учебу, а вечером писал учебные этюды, полнометражные сценарии в разных жанрах, синопсисы сериалов и шоу.
Мне не о чем было писать, я не хотел учиться сочинять, не хотел быть профи, не хотел расходовать свою энергию раньше времени. Знал, что из меня вырастет ограниченное количество работ: только один первый роман, только один первый полный метр, только одна первая пьеса, только одна первая повесть и хороший рассказ или стих – лишь один на определенное жизненное открытие. Каждый первый текст может оказаться последним. Поэтому я выполнял учебные упражнения, и часто с огромным удовольствием, но не мог писать на продажу. Чтобы найти своего персонажа, мне нужно было сначала пережить описываемое в этюде. Нужно было пощупать предмет, чтобы открыть свою метафору, нужно было детально изучить свою версию ада. Легче было сочинить теорию и не подчиниться, чем стать барыгой. Нужно было обойти землю и найти верные слова.
Лем скоро начнет зарабатывать на сценариях, а я буду работать руками. Как мне кажется, он так и не научится хорошо писать.
Мне давали роли в студенческих фильмах. Той осенью я снялся у студентки Алексея Учителя Саши Лихачевой. Хорошая интеллигентная девушка, мы подружились,
