Милоа.
Странно, подумала я, что племена тринианцев так быстро отказались от своих былых традиций и за одно поколение стали совершенно иными людьми… Впрочем, если Милоа, что значит «спасители», стали для них кем-то вроде богов, то дикий народ и вправду мог многое поменять в своем быте по наставлению землян… но не до такой же степени!
Кунат улыбнулся мне, и я разглядела нескрываемое уважение в его взгляде. Вроде бы никакого подобострастия и поклонения заметно не было, куда почтительнее он обращался с Шаманом, что стало для меня еще одной загадкой.
Мы остановились передохнуть, хотя Шальной, ужасно непоседливый мальчуган, тут же умчался «на разведку», а Колка лениво поднялась на наблюдательный пункт, чтобы позволить дозорному спокойно переговорить с Альвом.
Я разглядывала Куната, и невольно в голову приходила мысль, что в этих местах я смогу найти очень мужественных мужчин, один из которых, возможно, станет моим избранником.
Кунат был выше Шамана на полголовы, все его тело для маскировки было окрашено в сероватый цвет, который невероятным образом подчеркивал стальные мышцы и делал дозорного похожим на демона, вылезшего из горных недр.
«Настоящий горец, истинный дикарь! Воин, храбрый и сильный, как зверь – рядом с таким мужчиной все инстинкты обостряются. Но все это примитив, возмутительный примитив! А как насчет ума? Как насчет понимания, доброго сердца, любви? Вот и приходится выбирать между красивым телом и развитым интеллектом! И как прискорбно, что я выберу второе, по велению разума. С другой стороны, никто мне не мешает развлечься и с мужчинами, подобными Кунату! Раз уж угодила в такое место. Да и кто знает, может, удастся найти золотую середину. Ох, о чем я вообще сейчас думаю?»
Странно, что после долгого пути по совершенно незнакомому миру мне в голову полезли мысли о выборе мужчины и физическом наслаждении с местными горцами. Сидя на плоском камне, отшлифованном под стул, я наслаждалась теплым напитком, тут же предоставленным мне Кунатом, и медленно млела под влиянием щекотливых мыслей, бродящих в голове. Вероятно, такова была защитная реакция моего мозга, пытавшегося адаптироваться к новым условиям.
Я старалась не думать о прошлом или о том, стоит ли вообще доверять этим людям, или о том, вернусь ли я когда-нибудь домой. Да, эти вопросы волновали меня, как и каждого, оказавшегося в моем положении (хотя немного было таких, я полагаю). Но пока я не встретилась со своими «сородичами», пока они мне не объяснили саму суть – какой смысл терзать себя? И все же мне было грустно. Я чувствовала себя чужачкой, и не только потому что этот мир был иным. Мое эго негодовало, поняв, что оно ни черта не умеет в этом мире, что я попросту не приспособлена к жизни здесь. И придется всему заново учиться, и конечно же, я буду совершать ошибки… а я ненавидела ошибаться, вернее, какая-то часть меня ненавидела ошибаться и признавать свое неумение делать что-то. Увы, еще в детстве мой мозг усвоил, что нет ничего лучше, чем казаться всезнающей и всесильной. Казаться, ведь быть такой невозможно.
