что с того?
– Но? – он задумался. – Ладно. Как скажите.
Он мял их сначала аккуратно, медленно. Но потом разошёлся и уже не жалел сил, чтобы расплющить один кусок пластилина о другой.
– Получилась? – спросил Мастер. – Большая?
– Большая. Но чего-то не хватает.
– А что бы вы добавили?
– Большая, но медленная… Я бы добавил ей скорости.
– Вы любите скорость?
– Не то, что бы… в детстве на велосипеде любил… а сейчас не особо.
– Лепите велосипед.
– Из улитки?
– Нет. Отдельно. Посадим вашу улитку на велосипед.
– Ха! – воскликнул незнакомец. – А это идея! Забавно должно получиться!
Он слепил велосипед и поместил сверху на сиденье свою большую улитку.
– Ну как? – поинтересовался Мастер.
– Весело тут у вас, – широко улыбнулся незнакомец. – Очень весело. И уютно. Хорошая у вас лавка.
– Благодарю.
– Я, пожалуй, ещё как-нибудь к вам зайду. Можно я возьму это с собой?
– Конечно. Это же ваша улитка и ваш велосипед.
– Сколько я вам должен?
– Принесите в следующий раз коробку пластилина, и мы в расчёте.
– Договорились! И хорошо, что вы дополнительные лампы включили. Светлее стало. Намного. Даже чересчур светло. О! И вывеску успели починить? Теперь гораздо лучше! Молодцы! Очень ярко!
***
Помню абсолютную беспомощность. Никогда ещё я не чувствовал себя таким маленьким. Хотелось где-то взять сил, обрести опору. Но с каждым шагом становилось только хуже. Я ходил по квартире туда-обратно. Думаю, за день на прогулке я столько не ходил, как тогда по коридору квартиры. Километров тридцать. Не меньше.
Вы когда-нибудь ходили безостановочно по коридору квартиры весь день? Два? Неделю? Это только кажется долгим и изнурительным. Но когда ты в поисках сил, любые расстояния исчезают. Как и время. Как, собственно, и остаток сил.
Хотелось с кем-нибудь поговорить… и я говорил, но тщетно… Им бы себе сил где-нибудь взять.
И всё вокруг казалось несправедливым. Абсолютно всё! От взглядов до заголовков статей, которые я искал.
Я взял щетку. И тёр. Тёр пол. Бесконечно. Долго.
Я выходил под дождь и шёл. Просто шёл. Бесконечно. Долго.
Я уходил далеко, чтобы кричать. Орать. Громко. Долго.
Я смотрел на себя в зеркало и видел одну лишь злобу. Ядовитую, пугающую ненависть. И я себя не узнавал. Это не я! Но это я!
А потом…
А потом, когда стало совсем всё непонятно, мне вдруг позвонили. В любой другой ситуации я бы стал придумывать отговорки. Но не в этот раз.
И я пошёл. Пошёл лепить из пластилина. Да. Из обычного цветного пластилина. Лепить всё, что не мог прошагать по коридору. Всё, что не мог растереть щёткой. Всё, что не мог ненавистно проорать.
И когда однажды меня спросили о светлом дне, любом светлом дне, я вспомнил много. И этот в том числе! День, когда
