Разглагольствовал какой-то тип с худощавым лицом, завитыми усами и явным лугардским акцентом.
– Спору нет, этот ваш Дракон – великий человек. Но до Логайна ему далеко. Тот поднял на войну весь Гэалдан, а заодно половину Амадиции и Алтары. А враждебные ему городки провалились сквозь землю. Люди, дома – все разом. Ну а взять того, что появился в Салдэйе, – Мазим, что ли? Говорят, он заставил солнце остановиться и ждать, пока не сокрушил войско лорда Башира. И это не пустые россказни.
Мэт покачал головой. Твердыня пала, Калландор в руках Ранда, но для этого идиота он все равно остается одним из Лжедраконов. Мэт снова начертил дверь, стер рисунок, зацепил кружку с вином и поднес было ее ко рту, но тут рука его замерла. Сквозь гул голосов он расслышал, как за соседним столом прозвучало знакомое название. Со скрежетом отодвинув скамью, Мэт встал и с кружкой направился к тому столу.
Как и за другими столами этой заурядной таверны в Мауле, здесь собралась разношерстная публика. Пара босоногих матросов в промасленных фуфайках на голое тело, причем у одного на груди висела толстая золотая цепь. Какой-то человек со впалыми щеками – видать, исхудал в последнее время – был одет в темный кайриэнский кафтан с красными, золотистыми и зелеными прорезями на груди. Судя по этому одеянию, его владелец принадлежал к благородному сословию, правда кафтан был изрядно поношен, а один рукав порван у плеча. Впрочем, сейчас повсюду можно было встретить беженцев из Кайриэна. Седая женщина в темно-синем платье, с суровым лицом и проницательным взглядом, пальцы ее были унизаны массивными золотыми перстнями. Говорившим оказался мужчина с раздвоенной бородой, в ухе которого болталась серьга с рубином величиной с голубиное яйцо. Поперек его груди на рыжеватом кафтане тянулись три витые серебряные цепочки, ясно говорившие о том, что бородатый – старшина купеческой гильдии Кандора.
Мэт остановился возле стола. Разговор прервался, и все взоры обратились к нему.
– Я слышал, ты поминал Двуречье.
Бородатый окинул Мэта взглядом – с головы до пят: растрепанная шевелюра, задиристое выражение лица, кружка с вином, зажатая в кулаке, распахнутый зеленый кафтан с золотым шитьем, из-под которого виднелась белая полотняная рубаха, блестящие черные сапоги. Хотя кафтан и рубаха были измяты, все указывало на то, что это сынок какого-нибудь вельможи, вздумавший покутить среди простонародья.
– Это верно, достойный лорд, – охотно отозвался купец. – Я говорил, что в нынешнем году табачку оттуда не дождаться. Готов биться об заклад. Правда, у меня в запасе осталось двадцать бочонков отборного двуреченского листа, такого, что лучше не сыщешь. Я рассчитываю попозже взять за него хорошую цену. Если милорд пожелает взять бочонок для себя… – купец подергал за кончик рыжеватой бороды и почесал нос, – я, наверное, мог бы…
– Стало быть, ты за это ручаешься, – тихонько оборвал его Мэт. – А почему? Почему в Двуречье не будет табаку?
– Как
