Это, конечно, не отдельная строка в нашей матрице, так что в этой главе данный параграф не совсем на месте.
Обратите внимание, что поведенческая экономическая теория в этой главе включена в гетеродоксальные подходы. Между тем можно констатировать, что в 1980–2000-х гг. она попала в мейнстрим экономической науки в ходе процесса, который мы с Юрием Автономовым постарались описать в другой работе[12].
В этом предисловии я уже неоднократно настаивал на том, что моим главным предметом является служебная концепция человека в экономической науке, набор абстрактных предпосылок, который нельзя непосредственно обнаружить в экономической реальности. А вот теперь мы будем иметь дело с редкой попыткой выйти за пределы этого угла зрения и рассмотреть модель человека для экономической системы. Речь идет о нашей с Алексеем Беляниным совместной статье «Поведенческие институты рыночной экономики: к постановке проблемы».
Объясню, как возникла идея этой работы. В ходе рыночных реформ, проводимых в России, безоглядный оптимизм по поводу рынка довольно быстро сменился столь же безоглядным пессимизмом. Одни исследователи высказывали точку зрения, что «постсоветский человек», который в значительной своей части оставался советским, лишенным инициативы и ответственности, не годится для рыночной экономики. Другие авторы, доказывая тот же тезис, апеллировали к «досоветской» натуре российских граждан, сформировавшейся под влиянием православной церкви, чуждой индивидуализма и склонной к соборности. Этим тревожным пророчествам противостояло мнение, согласно которому Россия – обычная страна, и если создать нормальные институты рыночной экономики, российское население будет вести себя нормальным рыночным образом[13]. Эти дебаты и привели нас к размышлениям, каким же должен быть человек, чтобы рыночная экономика развивалась адекватно, на собственной основе. Статья продолжала линию, намеченную мной в более ранних работах[14]. Здесь надо упомянуть и еще об одном вопросе, из которого выросла эта линия рассуждений. Это традиция экономической этики, с которой я имел возможность познакомиться в ее немецкоязычной колыбели. Как известно, этический подход к экономике характеризовал немецкую историческую школу, которая выступила против обособления политической экономии от этики, предпринятого Адамом Смитом. Этот подход распространялся и на социальную политику, в которой Германия преуспела раньше других западных стран. Конечно, важный вклад в данное направление внес Макс Вебер своей «Протестантской этикой». Историческая школа сошла со сцены после Второй мировой войны, но традиция экономической этики в немецкоязычной литературе осталась. Существовала аналогичная литература и на английском языке, но там местом ее бытования были школы бизнеса и прикладные пособия. В Германии же и немецкоязычной Швейцарии это была уважаемая академическая дисциплина, в которой подвизались философы,
«Общая теория „споров о методах“ в экономической науке». См. также описание этого процесса Р. И. Капелюшниковым:
