пребывая в плотном облаке отечественного аромата, что придавало спутнику добавочные силы, а мне лишнюю порцию раздражения.
– Никогда не знал, что ты такая курица, – веселился Валентин, зазывая меня под высокую арку, отчего глумление становилось особо гулким и весомым. – Стоило попасть в мелкую передрягу, право слово, чтобы полюбоваться твоими выходками в панике!
– Тебе дороже станет! – огрызалась я, сообщая заветные мысли. – Мне твой труп в машине стал до фонаря, я соображаю, набралась ли достаточно палочек Коха, чтобы заразиться и инфицировать мелкого! Потом думаю о химчистке, куда понесу бегом всё, включая сумку и туфли.
– Однако, милочка, если ты такая трепетная мать, то прими дозу дезинфекции внутрь, – посоветовал Валька, выводя нас из-под арки.
– А куда ты раньше смотрел? – взволновалась я. – Когда я мылась в спирту? Отчего не напомнил? Эти палочки приставучие по самое некуда, а новые формы болезни…
– Ты, прелесть моя, выбрала не тот диспансер, – наконец не выдержал Валентин. – Вам, матушка Катя Дмитриевна, срочно надобен психоневрологический! Но мы пойдём туда сдаваться дружной парой, я обещаю! Только сначала, голубка, глянь на место, вот тут стояла машина с роковой начинкой. Есть небольшая возможность, что грустные мысли о Ларе изгонят догадки о палочках Коха!
– Мне самой надоели эти палочки! – призналась я честно. – О, кей, демонстрируй роковую точку пространства, неужели следы остались?
В назойливых мыслях о палочках Коха я практически упустила из виду окрестный пейзаж, и только стоя непосредственно на месте происшедшей трагедии, опомнилась и стала срочно впитывать впечатления для того, чтобы увиденная картинка смогла вызвать соображения, которые не преминут прийти в голову в самом прихотливом порядке.
Такова была и оставалась фирменная манера размышлений, разительно отличная от мозговой работы большинства людского населения, однако в экстриме довольно эффективная. В особенности, если не контролировать свои глубинные завихрения, позволить им резвиться в подсознании, как Бог на душу положит. Тогда они несли в заводь, близкую к реальному положению вещей и оставляли качаться близ заветного берега. Куда меня обычно выносила пустячная случайность и оставляла любоваться собственным везением, заодно с личным идиотизмом.
Процесс, как я упоминала, был не только известен, но заучен наизусть, в науке упоминается как «эффект чёрного ящика». С одного конца в ящик заводится информация, из другого истекает результат, промежуточные процессы проходят во тьме. Так вот у меня, как правило, в одно ухо входили всяческие ингредиенты, включая зрительные, а в другое кто-то невнятно нашёптывал всяческую чушь, каковая со временем оказывалась не чушью, а как раз напротив.
Давно зная за подругой юности данные способности, Валентин прибегал к моей помощи в самых запутанных случаях, в особенности если имел место или предполагался экстрим. Он действовал на мой «чёрный
