своими руками для своей любовницы…
По трассе проехала фура, длинно и протяжно просигналив, от этого старик проснулся. Несколько секунд растерянно моргал, пытаясь понять, где он находится, и увидел Виктора.
– Я думал, ты ушел.
– Как можно, отец…
– Я бы ушел, – сказал он и пошевелил ногами. – Помоги-ка опустить. Лишка перележал, кажется. В другую сторону затекли теперь.
Виктор помог ему встать на ноги.
– Слышь, Иван. Ачто ты меня все отец да отец. Ты ж мне не сын!
Виктор пожал плечами:
– Ты не сказал, как звать тебя…
Виктор ожидал, что старик назовет свое имя, но повисла пауза.
– Тогда Иваном звать буду. Как и ты меня.
– Иваном… Да, Иваном – это хорошо, это значит – мужик. Но отец – лучше. Так меня еще никто не называл.
Виктор отряхнул старику спину.
– Вон там мать моя. Я тогда еще камни делать не умел. Идем, поклонимся.
Они подошли к другой оградке. Виктор думал, что они рядом с матерью его постоят какое-то время, а дед перекрестился только перед ней да сказал:
– Гляди, мать. Какой Иван! Виктором звать, – и пошел дальше по кладбищу.
Мать звали Вера. И фамилия у нее была Ласточкина. Камень видно было, что другой человек делал.
– А вот тут, – сказал старик, – первый наш житель. Дома твоего. Так что те, которых я извел, еще хорошо отделались! Продали да уехали.
За желтой оградкой, у ее левого края, стоял памятник. «Егор» было на нем написано. Кажется, старик удивился, что Виктор не задает вопросов, а просто смотрит.
– Это он блядь мою блядью сделал!.. – глаза его потемнели. – Я дом построил, когда еще молодой был, когда женился только. Земли много, нам столько не надо было. А с домом продать дороже. Построил и продал. Ему. Пил с ним. А он!..
А они!.. – старик разволновался и говорил с памятником, который сам же сделал, будто с живым человеком. – Я спалить хотел тот дом!.. Их обоих! Запереть там, и чтобы горели! А потом думаю: не-е-е, брат! Я глаза твои видеть хочу! Ее-то я побил, а его не тронул. Пока думал, как его со свету сжить, он сам повесился.
Виктор и старик помолчали. Ветер, будто желая утешить людей, ласково выдыхал им в лицо.
– А чего же он тут, а не там, где самоубийцы?..
– А я сказал, что это я его задушил! Чтоб хоть на нормальном кладбище лежал. И камень, вишь, сам ему сделал.
– И не посадили тебя?
– Лучше бы посадили. Я б не жил с ней… Я уж и вещи теплые собрал, мешок приготовил, думал, придут за мной. Не пришли. Сам ходил – не взяли. И здороваться перестали, – дед показал на место рядом с холмиком. – Вот тут мое место, понял? А уж вот тут – ейное. Смотри, не перепутай! Чтоб я между ними лежал, они чтоб не рядом. Не сделаешь по-моему, ночью являться стану! Изведу!
Набежали тучи, закрыли солнце, и стало прохладно.
– Идем
