же я задавалась вопросом, не были ли все эти драгоценные холодные утра «поездками вины» – откупом передо мной и временем для него, чтобы приспособиться к жизни с мамой, после выходных с этой женщиной.
Я решила приберечь этот рассказ для своей рукописи и, выбросив все из головы, уткнулась в подушку. Сон тут же поглотил меня, как библейский кит Иону. Проснулась я резко. В комнате было темно, и откуда-то доносилась музыка.
Я встала и побрела, мокрая от пота и все еще не пришедшая в себя. Ноги вынесли меня к кухонному блоку с ножами. Я не слышала о маньяке, который начинал каждое убийство с того, что будил жертву словами «Всем больно»[7], но действительно не могла исключить такую возможность.
Когда я вошла на кухню, музыка начала затихать, и мне стало ясно, что она доносится с другой стороны. Из дома Ворчуна. Я посмотрела на светящиеся цифры на плите. Половина первого, а мой сосед слушает песню, которую чаще всего можно услышать в старых драмах, где главный герой идет домой один, сгорбившись под дождем.
Я бросилась к окну и почти высунулась в него. Окна в доме Ворчуна тоже были открыты, и я увидела, что внутри много людей. Многие держали стаканы, кружки и бутылки, другие уже лениво склонили головы и обхватили руками шеи, слышался нестройный хор голосов.
Видимо, вечеринка была бурная. Очевидно, Ворчун ненавидел не всех людей, а только меня. Я сложила из рук рупор и крикнула в окно: «Извините!» Потом крикнула еще дважды, но все было бессмысленно. Затем захлопнула окно и обошла первый этаж, захлопывая остальные. Когда я закрыла все, музыка все еще звучала так, как будто «R.E.M.» играли концерт прямо на моем кофейном столике.
Потом на какое-то прекрасное мгновение песня смолкла, и остались звуки вечеринки – смех, болтовня и звон бутылок. А потом все началось по новой.
Та же песня, и еще громче. О боже! Натягивая спортивные штаны, я размышляла о том, как здорово было бы вызвать полицию с жалобой на шум. С одной стороны, я могла бы поддерживать правдоподобную ложь на очной ставке с моим соседом. О, это не я вызвала констебля! Я всего лишь молодая женщина двадцати девяти лет, а не капризная старая дева, которая ненавидит смех, веселье, песни и танцы! С другой стороны, с тех пор как я потеряла отца, мне становилось все труднее и труднее прощать мелкие обиды.
Я накинула толстовку с изображением пиццы и, выскочив через парадную дверь, стала подниматься вверх по ступенькам соседского дома. Прежде чем успела передумать, я потянулась к кнопке звонка.
Звонок загудел тем же мощным баритоном, что и дедушкины часы, перекрывая музыку, но музыка не стихла. Я сосчитала до десяти и снова позвонила. Внутри ничего не изменилось. Если гости и слышали звонок в дверь, то не обращали на него внимания.
Я постучала в дверь. Прошло еще несколько секунд, прежде чем я поняла, что никто не откроет, после чего повернулась и пошла домой. «Час ночи», – мысленно установив такую границу, я дала им время до часа, прежде чем буду звонить в полицию.
Музыка
Буквальный перевод названия композиции «Everybody Hurts» группы R.E.M.
