– стажировка на добровольцах! Желающих родственниц или подруг записывать у меня. Есть свободное время. Стрижка, окраска, флэш, шатуш, хна. Все бесплатно.
Сделав объявление, Ева направилась к офисной стойке. За ней проследовала рыжая парикмахерша.
– Можно записать маму?
– Что будем делать? – Ева открыла тетрадь.
– Шатуш и окраска хной.
– Завтра в пятнадцать ноль-ноль. Идет?
– Идет.
Сделав отметку, Ева закрыла тетрадь, но девушка не уходила.
– Еще что-то? – спросила Ева.
– Хотела тебя спросить. Это правда, что Григорий Люсин – твой муж?
– Правда.
– Господи, какая же ты счастливая! – воскликнула девушка. – Он такой лапочка! – Она вдруг побледнела и, глядя на входную дверь, попятилась.
В салон вошел Люсик собственной персоной.
– Почему не на съемках? – Ева обняла мужа и чмокнула его в щеку.
– Сегодня быстро закончили.
– Тогда я тоже уйду пораньше, – Ева потрепала его волосы.
– Не стоит. – Люсик отвел ее руку и, покосившись на парикмахерш, кивнул на диван в дальнем углу салона: – Сядем, нужно поговорить.
Они сели.
– Что-то случилось? – спросила Ева.
– Мне… Ты не знаешь, где та рубашка с высоким воротником?
– В химчистке.
– Завтра у меня интервью на телевидении, в прямом эфире…
– Ты будешь один?
– На четвертом канале… – для чего-то уточнил Люсик.
– Ты будешь один? – переспросила Ева.
– С Рюминой. – Он сунул руку в карман, вытащил оттуда ключи и протянул Еве. – Мне нужен развод. Я ухожу.
– Куда? – Она глупо улыбнулась. – Куда ты уходишь?
– Пока к друзьям, а когда вернусь из Дубая, что-нибудь придумаю.
Продолжая улыбаться, Ева перевела взгляд на ключи в руке Люсика.
– Ты можешь пожить дома… – Постепенно улыбка сползала с ее лица. – Постой, ты сказал, что едешь в Дубай? Значит… ты едешь с Рюминой? – Она вдруг закричала: – Ты уходишь к ней?! Отвечай!!
Музыка смолкла, и в салоне повисла абсолютная тишина. Сбившись в кучку, парикмахерши внимали каждому слову. Оглянувшись на «зрителей», Люсик вдруг закричал высоким, сбивающимся на фальцет голосом:
– Здесь вам не кино!
Он швырнул Еве ключи и выбежал из салона.
Барсукова искала ошибку в бухгалтерской отчетности и не находила. По собственным данным, она сработала «тютелька в тютельку», но по статистике, которую предоставила Голикова, выходило, что Надя нанесла фирме большой ущерб.
Она встала, подошла к двери, раздвинула жалюзи. Через стекло увидела мужа, который, развалившись, сидел в своем кресле. Она любила Сергея, несмотря на то что в последние годы они жили не слишком
