обоих выставили из дому.
С Холмсом это произошло немногим более месяца назад. Уже потом, обосновавшись у своей тетушки в Барнтоне, Холмс объяснил, что всему виной дети. Он не понимал, насколько Нелл хочет родить ребенка, и принялся отпускать шуточки на эту тему. И в один прекрасный день она взорвалась – это надо было видеть – и вышвырнула его на глазах у всех соседок по их шахтерской деревеньке к югу от Эдинбурга. Соседки, естественно, ликовали, видя, как Холмс спасается бегством.
Теперь он работал еще усерднее, чем прежде. (Работа тоже нередко становилась причиной стычек Холмса и Нелл: у нее был нормированный рабочий день, а у него категорически нет.) Он напоминал Ребусу драную и выцветшую пару рабочих джинсов, чей срок службы, считай, уже вышел.
– Что ты предлагаешь? – спросил Ребус.
– Я предлагаю закрыть это дело, сэр, при всем моем уважении.
– «При всем моем уважении», Брайан? Именно так говорят, когда подразумевают «идиот ты безмозглый».
Ребус по-прежнему старался не смотреть на Холмса, но заметил, что тот покраснел. Кларк разглядывала свои колени.
– Слушай, – сказал Ребус, – этот тип тащился две сотни ярдов с двухдюймовой дыркой в животе. Почему? – Ответа не последовало. – Почему… – не отступал Ребус, – почему он прошел мимо десятка магазинов, пока не дотащился до своего двоюродного брата?
– Может быть, он хотел дойти до врача, но потерял силы, – предположила Кларк.
– Может быть, – пренебрежительно обронил Ребус. – Но любопытно, что пришел он к брату.
– Думаете, это как-то связано с его братом, сэр?
– Позвольте спросить у вас обоих еще кое-что. – Ребус встал и сделал несколько шагов, потом вернулся, увидел, что Холмс и Кларк переглядываются. Он задумался. Поначалу они только и делали, что ссорились друг с другом, так что искры сыпались. А теперь, значит, сработались. Оставалось только надеяться, что их отношения не зайдут дальше. – Позвольте спросить у вас следующее, – сказал он наконец. – Что нам известно о жертве?
– Не много, – ответил Холмс.
– Он живет в Далките, – добавила Кларк. – Работает лаборантом в больнице. Женат, есть сын. – Она пожала плечами.
– Это все? – спросил Ребус.
– Все, сэр.
– Вот именно, – сказал Ребус. – Он никто и ничто. Ни один человек из тех, с кем мы говорили, и слова плохого про него не сказал. Так ответьте мне: с чего это вдруг его пырнули ножом? Среди бела дня в среду? Если бы на него напал уличный грабитель, он бы не молчал. Но он держит рот на замке, покрепче, чем абердинец кошелек в церкви, когда дело доходит до пожертвований[3]. Ему есть что скрывать. Одному Богу известно что, но это имеет какое-то отношение к машине.
– Как вы это вычислили, сэр?
– Кровь начинается от бордюрного камня, Холмс. Думаю, когда он вышел из машины, он уже был ранен.
– Машину он водит, сэр, но в настоящее время
Жители шотландского города Абердин, как и болгарского Габрово, стали притчей во языцех за свою скупость.
