что в голову взбредет. Но-дело, в общем сделано, семена посеяны, а собирать будешь ты, потому что пелопонессцы ТЕБЯ признали моим наследником, и веди себя соответственно, и не опасайся своих братьев.
Александр слушал отца и кивал, и тольҡо сейчас стал понимать политку государства, которое рождалось, и как люди, другие люди старались это новое государство сохранить, и эта новая общность была важна не царям, а обычным людям, как шаг спокойствию и миру. И стал сейчас понимать многие поступки Филиппа.
– И мне понравилось, как ты вел себя в Афинах, подружился с Линкеем и Лисиппом, хочешь, пригласи их сюда, это хорошо для нашего престижа, я с удовольствием оплачу их заказы, и Онесекрит, твой новый знакомый, тоже при дворе был бы интересен, ведь Аристотель уехал, а люди должны видеть, что ты советуешься с мудрецами, значит и ты сам мудр. Хотя, по секрету скажу – их советы не всегда нужно выполнять. Но выслушать конечно, просто необходимо, – он опять обернулся, конь под ним перебирал копытами, – И молодец, что любишь друзей и пирушки, не будь жаден к соратникам, но и не потворствуй им. И история с Таис тебе только на пользу, все аристократы изнывают от зависти, – опять его лицо при этих словах заговорщически улыбалось, и отец был явно рад за сына. – Мать попытается тебя женить поэтому, но не советую-ты как приз на Олимпийских Играх, все хотят видеть тебя зятем, но лучше обождать- мы же победим Дария, и твои брачные узы будут кстати, – и он похлопал по плечу сына. – Поехали домой, нас ждет отличная трапеза!
Дальше, до самого дома, они ехали рядом, отец и сын, царь и царевич, полководец и басилевс, как их нарекли македоняне. Краем глаза Александр видел державшихся чуть сзади тройку лучших командиров- Пердикку, Пармениона и Антипатра, с удовольствием глядевших на семейную идиллию отца и сына, а Гефестион держался неподалеку, а его друзья ехали рядом с Олимпиадой. Пелла нисколько не изменилась за месяцы их отсутствия. Александр, как и его мать, заняли свои старые комнаты, и старались не замечать Клеопатру, впрочем, царевич не испытывал к ней неприязни. Филипп уже сколачивал авангард армии, и возглавить его должен были Парменион и Аттал, и принялся искать союзников в Малой Азии, и начал переговоры с Пиксодаром. Гонцом стал актер Фессал, и однажды, проходя мимо покоев Филиппа, Эригий услышал фрагмет разговора:
– Царевна Ада будет хорошей женой Аридею, – говорил Филипп,
– Пиксодару будет этого достаточно, что бы быть уверенным, что он не потеряет свое царство, только сейчас он сатрап Дария, а так принесет тебе клятву, как фракийцы. – отвечал Фессал.
– Сейчас напишем грамоту, я поставлю печать, возьмешь деньги и гони лошадей не жалея до Византия, а там и до Галикарнасса, – указал Филипп гонцу.
Эригий стремглав кинулся к Александру, тот отдыхал после гимнасия, и читал любимый список «Илиады», поправленный Аристотелем, книга была походная, и написана на тонкой льняной ткани. Лицо царевича было в эту минуту спокойно,
