Дома культуры давно уже ушел, а охранник все еще продолжал стоять. Я махнул ему рукой и сказал:
– Вольно! Можно садиться! – затем повернулся и пошел следом за Аверьяновой.
По другую сторону от входа находилось точно такое же помещение, которое я пару минут назад покинул, только в зеркальном отображении. Катя толкнула двери и вошла внутрь. Я – за ней. Ну, вот это действительно фотостудия. Здесь были зонтики с лампами, дающими ровный мягкий свет, ширма с несколькими слоями яркой разноцветной материи, которую можно было менять, создавая определенный фон; кушетка и стол со стоящим на нем ноутбуком. За столом сидел парень лет двадцати пяти в рваных «по-модному» джинсах и красной футболке. У парня были не только модные джинсы, у него и внешность была соответствующая. Виски и затылок выбриты, оставлен лишь дурацкий чубчик, в ухе серьга, в губе и носу пирсинг. Но надо сказать, смазливый парнишка – четкие правильные черты лица, девичьи нежные губы, большие влажные глаза… Не знаю почему, но я вдруг испытал неприятное чувство – неужели Екатерина так быстро утешилась после смерти мужа и нашла себе нового друга? «Впрочем, хоть бы и так, мне-то что?» – одернул я себя.
Екатерина, словно прочитав мои мысли, вдруг стушевалась, покраснела и сбивчиво промолвила:
– Это Дима, мой новый фотограф…
– Игорь Степанович, – сказал я повернувшемуся на стуле и уставившемуся в мою сторону парню.
Говорить при постороннем на щекотливую тему не следовало, этого мнения придерживались мы оба с Аверьяновой, и она попросила парня:
– Дима, выйди, пожалуйста, нам с Игорем Степановичем побеседовать нужно.
Парень покривил губы, как мне показалось, не очень охотно поднялся и вышел из студии.
– Понимаете, Игорь Степанович, – нервно сплетя пальцы рук и опустив их вниз, как бы оправдываясь, произнесла Екатерина. – Мне пришлось взять Диму на работу, иначе фотостудия перестанет существовать. Я не могу вести работу с клиентами, бухгалтерию и сама фотографировать, тем более для этого нужен талант. У Димы он есть. Как это ни кощунственно звучит, дела фотосалона с приходом Дмитрия идут ничуть не хуже, если не лучше, чем при Арсении. – Она вновь расплела пальцы и сложила руки на груди. Извиняющимся тоном продолжила: – Вы должны понять меня и простить.
Я пожал плечами.
– Что за глупости, Екатерина Арэтовна! Мне не за что вас прощать или извинять. Вы взрослый, самостоятельный человек и вольны поступать так, как вам удобно и выгодно для дела.
– Правда? – совсем не к месту обрадовалась молодая женщина, и в темных, чуть раскосых глазах ее вспыхнули веселые искорки. – Вы меня не осуждаете?
– Господь с вами! – с полуулыбкой сказал я, а про себя добавил: «Ветреная ты наша!» – Ладно, Екатерина Арэтовна, давайте перейдем к делу. Расскажите, где и как вы нашли труп своего супруга.
– Вот здесь, – с готовностью сказала молодая женщина и очертила ногой полукруг
