и только на третий раз попала по адресу. И то лишь потому, что у палатки курила ее одногруппница, а теперь и соседка Римма.
– Ну, ты и нажралась, Юлька, – сказала та, сама уже теплая. – Первый раз тебя такой вижу. Спортсменка, блин. Фигуристка.
– А я первый раз такая, – парировала Юля. – Надо же когда-то начинать.
Повернулась, обняла своего нового друга, поцеловала взасос, потом отпустила, сказав: «До завтра», хотя завтра наступило – уже потихоньку светало, встала на колени и заползла в палатку.
– Повезло тебе, – за ее спиной бросила Римма. – Растопил сердце Белоснежки.
«Цыц! – услышали оба из палатки. – Убью тебя, Римка!»
– Она строгая, – вздохнула Рима. – Хлебнешь ты с ней.
Днем голова Юли Пчелкиной раскалывалась. Вино, коньяк, вермут, водка и много чего еще, смешанное накануне, сделали свое дело.
– Дура, вот дура, – натирая виски, повторяла она.
Еще в палатке было душно.
– Тебе повезло, – голосом ожившей покойницы из фильма ужасов простонала Римма. – Ты не куришь. А вот я, Юлька, подыхаю… Скажи нашему профессору, что у меня заворот кишок.
– Скажу, – пообещала Юля, достала из сумки зеркальце и с предчувствием самого худшего поднесла его к лицу. – Ужас, Римка…
– Что такое?
– Синяки под глазами, вот что.
– Ну что, девки порочные, поднялись уже? – тяжело и низко спросили у их палатки. – Я зайду?
– Заползай, – откликнулась Юля. – Только не пугайся наших лиц…
– Я пуганый, – отозвался гость. В палатку, согнутый в три погибели, влез гигант Сашка Чуев. – Да-а, – протянул он. – У меня в вашей берлоге очки запотели. Ладно, сейчас весь лагерь страдает. Там Трофим Силантьевич продукты привез.
– Трофим Силантьевич? – оживилась Юля. – Тот самый?
– Какой еще тот самый? – переспросил Чуев. – Он знаменитый, что ли? Обыкновенный Трофим Силантьевич, мужичок на подводе. Старичок.
Но обрывок разговора, услышанный накануне, уже взбудоражил Юлю. «Вы помните, что нам Трофим Силантьевич рассказывал?» – спросил кандидат наук Евгений. А в ответ услышал от Турчанинова гневное: «Бредни все это! Стариковские бредни из глухомани! Домовые, лешие, ведьмы! Мифология это все, Евгений Петрович! Мы с вами взрослые цивилизованные люди, и не пристало нам повторять всякую чушь!»
Юля выкарабкалась из палатки и, встав на цыпочки, потянулась. Свежий воздух дурманил. Пели птицы. По лагерю бродили полусонные студенты. Готовились к позднему завтраку. Первый день им дали выспаться – потом, знали все, поблажек не будет. За Юлей выбрался и Чуев.
– Ну, прям ожившие мертвецы, – обозревая лагерь, сказал он. – Точно?
– Ага, – согласилась Юля.
– Юлька, молока купи у этого Силантьевича, – из палатки простонала Римма.
– Куплю, если будет, – отозвалась Юля.
– Может,
