на свой лад. С меня хватило того, что я находился в двадцати-тридцати метрах от тела Сьюзен, когда его нашел пожарный. Я вместе с пожарными прочесывал лес. Кроме меня, там был еще с десяток людей, но только я попал под подозрение. Только я один. Муди договорился до того, что заявил, будто я вернулся на место преступления, как обычно поступают убийцы. Это надо сморозить такую чушь, – добавил Дент, немного помолчав. – В любом случае, когда я понял, что Сьюзен мертва, а не просто потеряла сознание, меня вырвало. Потом я отправился на поиски ее родителей, но, когда нашел их, жутко перетрусил. У меня язык не повернулся сказать им правду. Я лишь махнул рукой в направлении того места, где ее обнаружили.
Дент замолчал, и, когда стало ясно, что говорить дальше он не намерен, Беллами решила уточнить:
– И что же было дальше?
– Ничего. Я был потрясен тем, что моя девушка мертва, но знал, что ваши родители не захотят слышать моих соболезнований. Они вообще не пожелают со мной общаться. Поэтому я отправился домой и завалился спать.
На следующее утро пришел Муди. Остальное вы уже знаете. Он уже успел поговорить с вашими родителями и вбил себе в голову, будто убийца Сьюзен – это я. У него не было никаких доказательств моей вины, никаких вещдоков, никаких улик, но со мной стали обращаться как с преступником. Несколько недель мое имя гремело в заголовках газет и в вечерних выпусках теленовостей. Я стал «подозреваемым в убийстве Сьюзен Листон». Черт побери, я даже не смог прийти на ее похороны! Опасался, как бы надо мной не устроили суд Линча. – Пальцы Дента машинально сжались в кулак, и он со злостью стукнул по столешнице. – И это, мать их так, продолжалось до тех пор, пока Алана Стрикленда не посадили за решетку, – со злостью добавил он. – Знаете, уважаемый автор, как это бывает?
Даже если с вас официально сняты все подозрения, пятна на вашей репутации вам уже не смыть. Оно, как зловоние, пропитывает вас, и от него никогда не отмыться. Люди вынуждены принять факт вашей невиновности, но сомнения все равно остаются, и от них никогда не избавиться.
Я понял это во время расследования Национального совета по безопасности на транспорте. Какой-то умник вытащил на свет божий старые газетные вырезки обо мне и развесил их по всей конторе. И что же? Руководство авиакомпании устыдилось, что я в ней работаю. Ведь для него это черный пиар – иметь в штате человека, который когда-то проходил подозреваемым в деле об убийстве.
Беллами стало неуютно под его неприязненным взглядом, но она была вынуждена признать его правоту:
– Простите, Дент.
– Вы не могли бы уточнить, за что просите прощения? За ту старую кучу дерьма, в которую я когда-то вляпался, или за свежую, в которую мне еще предстоит вступить? Неужели вы заранее извиняетесь за то, что завтра во все киоски поступит газетенка ван Дарбина и моя скромная персона вновь окажется в центре внимания?
– С чего вы это решили?
– Вы еще спрашиваете? Прежде чем тиснуть свою мерзкую статейку, ван Дарбин обязательно наведет справки,
