бы я его попросил, дескать, сделай говна одной моей знакомой – он бы меня не понял. А понял бы – убил бы на месте из именного золоченого пистолета. Потому что благородный человек. Я, к сожалению, не в него получился, – вздохнул Юрка и почесал свои кошмарные бицепсы.
Помолчал и продолжил:
– И тем более я не говорил там, к примеру, «убью» или «нос сломаю». Только типа «веди себя хорошо, а то потом сама пожалеешь», «а то локти кусать будешь», «ты ведь меня знаешь» и тэ пэ. Это в суде не проходит. Неопределенные угрозы не считаются. Разъяснение пленума Верховного суда. Вот какой я гад, подлец и негодяй. Самое главное, «веди себя хорошо!».
Ах эти замечательно скользкие и мерзкие слова – «веди себя хорошо!». Слушая этот рассказ, я вспомнил эпизод из повести Юрия Трифонова «Долгое прощание».
Известный драматург Николай Смолянов хочет предложить свою любовницу, актрису Лялю Телепневу, некоему очень большому человеку, товарищу Агабекову. Приходит с нею к нему в гости на какой-то домашний праздник, все пьют-веселятся, потом он пропадает ненадолго, «уехал за товарищем, скоро вернется». Долго не возвращается. Гости уже разошлись. Она сидит с Агабековым. Тот в кабинете прилег на диван, жалуется на жизнь, на работу, пытается взять ее за руку.
«Вдруг – звонок телефона в большой комнате. Николай Демьянович слабым голосом, едва слышно сквозь треск – из автомата – сообщил, что застряли в Замоскворечье, сели в кювет, машин нет, никто не вытащит до утра.
– Ты уж меня извини, переночуй там, у Александра Васильевича, а утром я тебя заберу. Только веди себя хорошо. Слышишь? Веди себя хорошо!»
Вот это «веди себя хорошо»! Сделай что просят. Но потом в ответ на все упреки – что, мол, хотел меня подложить под важного человека, говорил, чтоб я «вела себя хорошо», – можно выпучить глаза: «Да ты что? Я же наоборот, в смысле, если он приставать начнет, то ни-ни! Чтоб вела себя хорошо, как нормальная порядочная женщина!»
Ляля Телепнева, услышав это «веди себя хорошо», сразу же ушла:
«Хозяин дома пытался уговорить, даже вскочил с дивана с неожиданной живостью. Куда? Что случилось? Не отдавал сумочку. Нет, нет, должна идти непременно. Но почти два часа ночи! Ничего, есть такси. А если вызвать домой? Нет, нет. Нет, нет, нет! Нет, исключено, совершенно невозможно. Сумочку – на память. Бегу, бегу, извините, большое спасибо».
Меж тем Евгений Васильевич Н. продолжал пересказывать свой тогдашний разговор с Юркой Грунским:
– Самое главное, «веди себя хорошо!», – еще раза три повторил Юрка. – Кто докажет, что это значит что-то плохое? Может, я как раз наоборот имел в виду? Типа, «не давай кому попало». Не, ну скажи, я правда гад?
– Но почему она тебя послушалась?
– Уважает! – хохотнул Грунский. – Мы с ней были когда-то, кстати говоря. Недолго. Полгодика. Или даже меньше. Возможно, она это сделала отчасти даже назло мне.
– Потом я все-таки ее настиг, – сказал Евгений Васильевич. – Я ее долго искал. Не знал ни адреса, ни фамилии, ни где учится.
