его неожиданно охватила паника – такого состояния с ним ещё не случалось с момента совершения им преступлений. Почему-то казалось – именно теперь в зал могут ворваться полицейские, но уйти отсюда немедленно было невозможно. Он ёрзал, оглядывался и не сводил взгляд с дверей. Хотел даже встать посреди исполняемой кем-то мелодии, но всеми силами сдерживал себя. Ещё хотел подняться на сцену, забрать у очередного выступающего инструмент и заиграть какую-нибудь пьесу, которую получилось бы вспомнить из детства, а может быть выкрикнуть прямо из зала или в микрофон объявить всем, что он преступник, и что все те три преступления, от которых накануне всполошился весь город, совершил именно он.
Старательно Гоша отвлекал себя разными другими мыслями от этих бредовых желаний. Хотя понимал – пока звучит музыка, это абсолютно невозможно… Здравые мысли имели возможность рождаться только в тишине, а чем громче звучал рояль, аккордеон или виолончель, тем больше он чувствовал – рассудок подводит. Удивлялся, как раньше могло быть всё иначе. Представлял, как любая из его выходок, которые теперь хотелось совершить, шокировала бы всех выступающих и зрителей. С другой стороны, может даже это было бы хорошо, ведь на самом деле на концерте люди явно скучали, и Гоша подумал, что динамика нашей жизни всегда состоит из чего-то неординарного, а если просто плыть по течению, то можно уплыть невесть куда – туда, где скорее всего вовсе не хочется быть. Ещё предположил, что теперь, когда он нарушил своё безвольное плавание, от жизни ему можно ожидать что угодно и совершенно небывалое прежде.
Под один особенно тревожный ритм он мысленно вернулся во вчерашний день.
…Подивился даже, как там ему было легко, и он ничуть не опасался быть замеченным и не представлял, как что-то может пойти не по его плану… Вот он притаился у окна и выжидал, когда улица опустеет. Будто специально для него кто-то в комнате отдёрнул шторы, освободив полностью оконный проём, и злоумышленник, пройдя мимо в очередной раз, уловил душный приторный запах, который вырвался наружу – пахло не стиранными давно кухонными полотенцами и не очень свежей едой. У ворот залаяла собака – её предательский лай мог сильно подвести. Пришедший насторожился. Торопливо скрылся в проулке, предполагая, что кто-нибудь непременно выглянет на улицу, ведь собак как раз и заводят специально для таких вот случаев. Но вроде бы никто не выглянул, да и в других закрытых окнах, не выходивших в сторону улицы, он не заметил мелькавших силуэтов. Однако в том, что люди находятся дома, он не сомневался – включённый телевизор слышно было даже отсюда.
Момент, когда человек решился переступить черту, до сих пор вызывал дрожь: он бросил смертельную бутылку и осознал очевидное – обратно она уже точно не вылетит и нельзя будет отменить содеянное, как в компьютере, нажав лишь одну клавишу. Побежал. Услышал за спиной крики и женский визг. Но вдруг как финальный такт какой-то необычной увертюры в душе его от случившегося воцарилась гармония…
Погрузившись во все эти ощущения вчерашнего дня, Гоша не заметил, как закончился концерт. Обратил
