боли есть что-то от наслаждения. В стойкости есть высшая форма власти и себялюбия. Но это не мои методы, милый. Сейчас я попрошу этих крепких самцов отыметь тебя. Если расслабишься… Больно не будет!
На какой-то миг серые глаза закованного пленника потемнели от ужаса, но он тут же сжал губы в плотную линию, возвращая взгляду прежнее высокомерие. Элика неспеша отошла к своему ложу, плеснула в кубок атлионского вина, медленно пригубила. Затем, не сводя взгляда с кассиопейца, мстительно кивнула двум рабам.
–Парни, он ваш. Овладейте им одновременно, а я посмотрю!
От ее улыбки кровь застыла в жилах всех присутствующих. Кассиопеец дернулся, теряя свою прежнюю спесь, бросая на Элику недоверчивый взгляд. До рабов дошло моментально. Куда делась их мужская солидарность и братское единство? Испарилось. Будущая королева, прекрасная ставленница бога этой земли, подарила им кратковременное, но желанное больше свободы право на власть. Иллюзию всесильности и господства, которой оба были лишены очень много времени.
Старший, осклабившись, приблизился к поверженному тяжестью цепей собрату по несчастью и, гадко улыбаясь, потрепал того по щеке. Элику передернуло от отвращения, но она смогла скрыть свои эмоции. Второй, между тем, остановился позади кассиопейца и принялся распутывать шнуровку белых брюк. В его глазах появился похотливый блеск временного безумия.
Затравленный взгляд кассиопейца метнулся к девушке в безмолвном призыве. С трудом скрывая омерзение, принцесса изобразила беспощадную улыбку. К тому времени тот, что пристроился спереди, уже размотал набедренную повязку.
Сдайся, безумец. Не заставляй меня делать это! Твое упрямство не доведет до добра!
Отчаянный, безумный крик раненого зверя разорвал тишину покоев. Элика едва не опрокинула кубок.
– Неет! Нет!!! Госпожа, смилуйся!
– Я не слышу! – рассмеялась Элика, хотя от этого отчаянного крика все перевернулось у нее внутри. Она подняла вверх руку, прекращая еще не начавшееся насилие, когда кассиопеец, уронив голову на пол, сдавленно, но отчетливо повторил свои слова.
– Покиньте нас, – холодно велела разочарованным рабам. – Но ждите у дверей покоев. Можете еще понадобиться.
Мужчину сотрясали беззвучные рыдания. Элика, плеснув в кубок вина, подошла к нему. Даже не удивилась, когда чужие губы жадно припали к ее обнаженным ступням, покрывая их поцелуями в безысходной демонстрации подчинения.
– Подними голову, Зверушка, – ласково произнесла, слегка проведя рукой по русым волосам. С трудом, преодолевая тяжесть ошейника, кассиопеец подчинился. Его губы дрожали, веки были плотно сжаты. Элика, грубовато раздвинув пальцем его уста, влила напиток. От судорожных глотков часть вина потекла на мрамор пола.
– Стоило строить из себя героя? Ради чего? Я всего лишь хочу поговорить с тобой.
Пленник сник под неожиданной лаской ее перебирающих волосы пальцев. Постепенно крупная дрожь, сотрясающая его тело, сошла на «нет». Элика проигнорировала
