физическому насилию.
Бенни глядел на ритмично вздымающуюся грудь голого мужчины, которому было не больше двадцати пяти лет. Смотрел в его выпученные глаза и чувствовал запах страха, который наполнял влажное помещение. Он ощущал его на своей коже, под языком и знал, что через несколько секунд почувствует жуткую боль. Словно это ему выдавили глаза из глазниц и ржавым ножом перерезали зрительный нерв.
7
Клиника Бляйбтроя располагалась на Францозишештрассе, недалеко от площади Жандарменмаркт в старинном здании, облагороженном стеклом и сталью, и с самого начала было ясно, что пациенты больничных касс[2]могут разве что работать здесь в качестве уборщиков. После роскошной поездки, закончившейся на нижнем уровне подземного гаража прямо перед частными лифтами, Марк рассчитывал на все что угодно: пруд с карпами у входа, настоящие льняные полотенца в дизайнерских гостевых туалетах и зал ожидания, который мог бы составить конкуренцию лаунжу первого класса сингапурских авиалиний. Но его ожидания были даже превзойдены, когда он увидел, что из шикарного мужского туалета можно наслаждаться панорамным видом на Фридрихштрассе. Возможно, тот, кто поднимался сюда, и страдал психическим расстройством, но мог и дальше мочиться простым смертным на голову. Его отцу наверняка бы понравилось такое изящное разбазаривание гонораров. «Деньги чувствуют себя хорошо только в красивом портмоне», – было одним из его любимых высказываний.
Марк же, наоборот, чувствовал себя вегетарианцем на скотобойне, когда в фешенебельном зале ожидания клиники заполнял анкету пациента и подписывал договор о конфиденциальности. За полчаса до этого он должен был сдать мобильный телефон, все металлические предметы и даже кошелек охраннику на входе.
– Исключительно в мерах безопасности, – объяснил ему Бляйбтрой. – Вы даже не представляете, на что способны конкуренты, чтобы заполучить результаты наших исследований.
Затем он извинился и передал Марка ассистенту-южанину, который провел его в затемненную комнату для осмотра и молча исчез.
Помещение напомнило Марку кабинет дантиста. В центре затемненной комнаты стояло белое гидравлическое кресло. От него к компьютерному столу отходили многочисленные разноцветные кабели.
– Электроэнцефалография, – произнес мягкий женский голос.
Марк испуганно обернулся, когда тяжелая дверь за его спиной закрылась с тихим щелчком.
– С ее помощью мы будем измерять электрическую активность вашего мозга.
Часть квадратной комнаты была отделена мандариновыми деревцами метровой высоты. Он не заметил за ними ни кожаных диванов, ни врача, которая сейчас поднялась со своего мягкого кресла.
– Простите, не хотела вас напугать, доктор Лукас. Я Патриция Менарди, штатный невролог.
Она подошла к нему с вытянутой рукой. Женщине удавалось выглядеть одновременно дружелюбно и доминантно – в том числе из-за того, что у нее был мягкий голос, но при этом никакого намека на улыбку.
Пациенты, обслуживаемые по программе обязательного медицинского страхования.
