тихие сигналы, хотя на его дисплее не отображался входящий звонок.
«Значит, я был прав. Они просто заменили сим-карту. Но зачем?»
– Разве вы не сказали, что оставили его у подружки? – Водитель вывел Марка из задумчивости.
– Да?
– А здесь какой-то мужчина.
– Что?
Попай протянул ему телефон назад.
– Извините, видимо, я ошибся номером.
– Ничего страшного, а с кем вы хотели поговорить?
Марк назвал ему свое полное имя и уже собирался положить трубку, как мужчина дружелюбно рассмеялся:
– Ну, тогда вы по адресу, дружище, в чем дело?
– Простите?
Телефон грозил выскользнуть из его влажных пальцев, а пульс участился в два раза.
– Итак, я Марк Лукас, – сказал незнакомец на другом конце, – с двумя «к». – Он захихикал. – Подождите секунду. – Раздался шорох, и мужчина глухо спросил: – Все в порядке, милая?
И тут Марк выронил трубку. Когда услышал смех женщины на заднем плане.
Сандра.
17
– Эй, а сдача! – крикнул ему вслед таксист, но Марк не обернулся. Ему срочно нужно было выбраться из такси. Наружу, на свежий воздух, хотя он знал, что это не поможет сдержать рвоту. Обычно тошнота подкатывала вскоре после приема таблеток. Но сейчас причиной стал исключительно телефонный разговор, который он только что вел с незнакомцем.
«Незнакомец, который носит мое имя? Живет моей жизнью?»
Такси остановилось не на той стороне. Несмотря на усталость, Марк пытался бежать последние сто метров до светофора, чтобы перейти дорогу и попасть в бюро, но уже через несколько шагов у него закололо в боку. Раньше он легко пробегал по десять километров. После несчастного случая его физическая форма была не лучше, чем у ракового больного. И сейчас, после всего произошедшего с ним сегодня, это было неудивительно.
Константин объяснял его слабое состояние не только побочными эффектами иммуноподавляющих медикаментов, которые должны были предотвратить отторжение осколка в затылке. «Это твоя душа, которая без тренировки хочет пробежать марафон», – сказал он, желая уговорить зятя на психологическое лечение.
Марк прижал руку к боку и попытался направить дыхание в точку боли, как его учил брат. Когда они были еще детьми и регулярно спасались бегством от контролеров в метро, задолго до того, как между ними возникла ненависть.
– Я теряю рассудок, – раз за разом повторял он.
В дождь на улице было мало прохожих, и ни продавец газет, ни парочка студентов, ни большое иностранное семейство не удивлялись качающему головой и что-то бормочущему мужчине. Не в Берлине. Не в этом районе.
– Либо я сошел с ума, либо в клинике со мной что-то сделали, – сказал Марк самому себе.
Подходя к светофору, Марк миновал аптеку, решетка которой была уже опущена, но в окне горел свет. Он взглянул на часы. 21:57. «Вечернее дежурство» – светилась табличка в витрине. Впервые за долгое время ему хоть в чем-то
