думаешь заняться? Есть наработки?
– Поглядим, прикинем, где что поднять можно. Должны же быть зоны, которые вы, олигархи, еще не пожгли.
– За олигарха – это тебе отдельный поклон – высоко поднимаешь. А с зонами у нас по-прежнему все в порядке. Одна сплошная рублевая зона. И доллар – что-то вроде зеленого билета на волю… Один или с семейством? В семье-то хоть нормально?
– О, это нормально. В семье как раз полный нормалек. Они теперь натуралы. Дочка – та и вовсе по-русски с акцентом. И что обидно – специально, стервозинка малолетняя. Патриотизмом отца язвит. Так что семья моя бывшая – чистые невозвращенцы.
– Бывшая?
– Нет, с дочкой контакт остался. А с женой – разбежались втихую. У нее теперь собственный бойфренд. Хахель, по-нашему. Много я, Алеха, понял за эти годы. И главное – от чего человек старится.
– Ты сегодня что-то глобальностью наповал лупишь.
– Человек, Алеха, от собственного страха старится. От страха смерти. А у нас еще похлеще – на страхе жизни взращены. Поступка боимся, а потому пригибаем сами себя так, как никакое КГБ не могло. Вот ты, кстати, как со своей? Помнится, развестись грозился?
– Собираюсь вроде.
– То-то и оно-то. И восемь лет назад собирался. Даже жен впрок придерживаем. И не любим давно, и мучимся, и грызем оттого, а сожительствуем. Потому что с молодости страх в нас под старость одному, без сиделки, остаться. Супруга как клюка – авось пригодится. И под это-то «авось» всю жизнь себя ломаем. Всякое свежее чувство притапливаем. Бляданем втихаря – и на базу, зализываться.
– Не по поводу ли Наташеньки Власовой сии страдания?
Ораторствующего Максима будто по губам ударили.
– Да, Наташка – это, конечно, было что-то, – необычно просто произнес он. Уловил вопросительный взгляд Забелина. – Чего зыркаешь?! Без ваших зырканий тошно. Я ведь задним числом такой умный. Все мы задницей умны. А тогда? Вроде здесь жизнь кончилась. Уезжаешь в другой мир. Что там ждет? Да и у Натальи тоже свой ребенок. Думалось: ну куда? Уеду, забудется…Сначала и вправду забылось. Закрутился. Планы, прожекты. А потом раз и – кольнуло. И еще. Оказывается, проросло. И – такая, скажу тебе, нудянка пошла. Выйду иной раз ночью из Флоридского своего домишки, гляну на небо и – начинаю через звезды с Натальей разговаривать. Крыша пошла. Потому и с женой разбежались. Женщины ведь существа зависимые, – от нашего внимания согреваются. А если не греет, да еще понимает, почему, так какие после этого претензии?.. Как она, кстати? Одна или?..
– Не знаю, Максик. Я ж на другой год после тебя ушел и, считай, все связи оборвал. Слышал, правда, что вроде по-прежнему в институте.
– Чего уж впрочем теперь! Такие-то дела пережил старик Макс. Богатый глупый Макс.
Забелин придвинулся:
– Ты к ней вернулся?
– Еще чего выдумал! – разудало вскинулся Максим. Хотел урезать что-нибудь язвительное. Но щека непроизвольно дрогнула.
– О чем ты? Целая жизнь прошла. И сын у нее теперь большой.
