краснея от радости.
И сейчас же стала в позицию: держа в правой руке легкую польскую сабельку, левую она заложила за спину; с выдвинутой головой, она в эту минуту была так хороша, что Заглоба шепнул пани Маковецкой:
– Никакая бутылка, пусть даже столетнего венгерского, не обрадовала бы меня своим видом так, как эта девушка!
– Заметьте, – сказал Володыевский, – я буду только защищаться и ни разу не ударю, а вы нападайте сколько душе угодно.
– Хорошо! Когда вы захотите, чтобы я перестала, скажите только слово!
– Я бы и так мог кончить, если бы только захотел…
– Как же так?
– У такого фехтовальщика, как вы, я легко мог бы вышибить саблю из рук.
– Увидим!
– Не увидим, ибо я этого не сделаю из учтивости.
– Никакой учтивости мне не нужно! Сделайте, если сможете! Я знаю, что дерусь хуже вас, но до этого не допущу!
– Итак, вы позволяете?
– Позволяю!
– Да брось ты, гайдучок миленький! – сказал Заглоба. – Он это проделывал с величайшими мастерами.
– Увидим! – повторила Бася.
– Начинайте! – сказал Володыевский, несколько раздраженный хвастовством девушки.
Они начали.
Бася ударила с силой, подпрыгнув, как полевой кузнечик. Володыевский, по своему обыкновению, стоял на месте, делая едва заметные движения саблей и почти не обращая внимания на ее нападение.
– Вы от меня, как от назойливой мухи, отмахиваетесь! – раздраженно крикнула Бася.
– Я ведь с вами не дерусь, а только учу вас, – ответил маленький рыцарь. – Вот так, хорошо! Как для женщины, совсем недурно. Спокойнее рукой!
– Как для женщины? Вот вам за женщину! Вот вам! Вот вам!
Но пан Володыевский, несмотря на то, что Бася пустила в ход все свои излюбленные приемы, был неуязвим. Он еще нарочно заговорил с Заглобой, чтобы показать, как мало обращает внимания на удары Баси.
– Отойдите от окна, а то панне темно; хоть сабля и больше иголки, но все же иголкой панна лучше владеет, чем саблей.
Ноздри Баси еще больше раздулись, а ее волосы совсем упали на ее сверкающие глазки.
– Что же это – пренебрежение? – спросила девушка, тяжело дыша.
– Но не лично к вам. Боже сохрани!
– Я терпеть не могу пана Михала!
– Вот тебе, бакалавр, за науку! – ответил маленький рыцарь. И, обращаясь к Заглобе, сказал:
– Ей-богу, снег идет!
– Вот вам снег, снег, снег! – повторяла Бася, наступая.
– Баська, довольно! Ты уже еле дышишь, – сказала пани Маковецкая.
– Ну, держите саблю крепче, а то выбью! – сказал Володыевский.
– Увидим.
– А вот!
И сабелька, выпорхнув, как птичка, из руки Баси, со звоном упала около печки.
– Это я сама! Нечаянно! Это не вы!.. – воскликнула Бася со слезами в голосе; и, мигом подняв
