style="font-size:15px;"> Литвин молитвенно сложил руки и поднял глаза к небу.
– Ах, какой это великий воин, какой рыцарь, какой вождь!
– Дай бог Речи Посполитой таких как можно больше!
– И верно, верно! Нельзя ли мне поступить под его знамя?
– Он будет рад вашей милости!
Тут в разговор вмешался пан Заглоба:
– У князя будет тогда два вертела для кухни, один – вы, другой – ваш меч… Или нет, он наймет вас палачом и велит вешать на вас разбойников или будет вами сукно мерить. Тьфу, как вам не стыдно, вы, человек и католик, а длинны, как змей, или как басурманский лук.
– Слушать гадко! – сказал литвин терпеливо.
– Как величать вас прикажете? – спросил пан Скшетуский. – Пан Заглоба так перебивал вас, когда вы говорили, что я, извините, ничего не понял.
– Подбипента!
– Повсинога!
– Герба «Сорвикапюшон» из Мышиных Кишек.
– Вот потеха! Я пью его вино, но назовите меня дураком, если это не басурманские имена.
– Давно вы из Литвы? – спрашивал наместник.
– Вот уже две недели в Чигирине. Узнав от пана Зацвилиховского, что ваша милость будет здесь проезжать, я ждал, чтобы под вашим покровительством предложить князю свои услуги.
– Скажите мне, ваша милость, зачем это вы носите под мышкой такой меч палача?
– Не палача, пан наместник, такие мечи крестоносцы носили! Ношу его, потому что он добыт в бою и давно уж в нашем роду. Еще под Хойницами он был в литовских руках, вот я его и ношу.
– Но ведь эта махина, должно быть, страшно тяжела! Разве для обеих рук?
– Можно обеими, можно и одной.
– Покажите-ка!
Литвин обнажил меч и подал его, но рука Скшетуского сразу опустилась. Ни замахнуться, ни ударить свободно! Попробовал было обеими руками, но и это было тяжело. Пан Скшетуский немного смутился и обратился к присутствующим:
– Ну, мосци-панове, кто сделает крест?
– Мы уж пробовали, – ответило несколько голосов. – Один пан комиссар Зацвилиховский поднимает, но креста и он не сделает.
– Ну а ваць-пан? – спросил пан Скшетуский у литвина.
Шляхтич поднял меч, как тросточку, и взмахнул им несколько раз в воздухе с необычайной легкостью: в комнате засвистело и по лицам прошел ветер.
– А, пусть вам Бог помогает! – воскликнул пан Скшетуский. – Вы наверное попадете на службу к князю!
– Видит бог, что жажду этой службы; там мой меч не заржавеет.
– Зато остроумие – окончательно, – прибавил пан Заглоба, – с ним вы не умеете так обращаться.
Зацвилиховский встал и собирался уже уходить вместе с наместником, как вдруг на пороге комнаты показался седой как лунь старик и, увидя Зацвилиховского, сказал:
– Мосци хорунжий-комиссар, а я к вам нарочно.
