бы очень хотел, чтобы ты помнила меня хотя бы недолго. Только, ради Бога, ты поминай меня добром, хорошо?
Голос его стал так серьезен, а глаза так печальны, что улыбка пропала на лице Элизы. А он продолжал:
– Мне очень-очень важно, чтобы именно ты не держала на меня зла в сердце. Если ты вспомнишь меня иногда добрым словом, мне там будет легче. Понимаешь, я не знаю, что меня ждет, мне может быть очень трудно… Если ты благословишь меня, Элиза, я, наверное, сумею победить.
– Я благословляю тебя, Анри! – сказала она твердо, но, не выдержав, опустила глаза.
Огюст вздрогнул:
– Анри! Ты назвала меня Анри, как раньше… Так, значит… Значит, ты будешь за меня молиться, Элиза? Искренно, от всего сердца?
– А ты думаешь, все последнее время, все время, что мы не виделись, я не молилась за тебя? – В голосе ее был не упрек, а только одно удивление. – Я молилась, Анри. Искренно, от всего сердца.
Он опустил голову. В эту минуту у него так заколотилось сердце, что захотелось прижать его рукой, – казалось, оно собиралось пробить грудь изнутри. Надо было решиться. Сейчас или никогда, и, собравшись с духом, он проговорил:
– Элиза, а что, если бы я предложил тебе поехать со мною, а?
Тотчас он поднял глаза и увидел, как на миг изменилось выразительное Элизино лицо, по нему пронесся целый ураган чувств, но они сменяли друг друга так стремительно, что невозможно было за ними уследить.
– Поехать с тобою? – переспросила она. – Это в Петербург, да?
– Да, в Петербург.
– И ты мне это предлагаешь?
– Да. То есть я прошу тебя об этом! – поспешно добавил Огюст.
Она вдруг рассмеялась и по привычке звучно щелкнула пальцами.
– О-ля-ля! Это мне нравится! Люблю неожиданные предприятия! Я согласна, Анри.
– Ты согласна?! – не веря себе, прошептал Огюст.
– Я же сказала «да». В цирке я никому ничего не должна. Мне должны, но придется расстаться с небольшой суммой, хозяин не захочет отпускать меня и не выплатит мне расчета. Но кое-что у меня есть. Вот!
Она раскрыла висящий на стене шкафчик, вытащила оттуда круглую коробочку и из коробочки извлекла шелковый кошелек, который упал на стол с нежным звоном.
– Здесь почти сто франков.
– Сто! – Огюст печально усмехнулся. – А у меня только сорок семь. Ты в два с лишним раза богаче, Лиз…
– Но я дама, мне больше и нужно. Возьми кошелек. Не я же буду тратить в дороге деньги.
Он не знал, что еще сказать. Ее спокойная решимость, полное отсутствие сомнения вызвали у него смятение, он испугался:
– Лиз… Я еще не знаю даже, найду ли работу. Там может быть вначале очень трудно. Тебя это не пугает?
– Нет. – Она смотрела на него спокойным, ясным взглядом. – Я умею переносить все трудности. Когда ты едешь? То есть когда мы едем, Анри?
– Завтра. А ты успеешь собраться за один вечер?
– За один вечер? Хм…
Элиза распахнула шкаф,
