коридоре полицейского управления сидело много народу. Тут были и крестьяне, от которых пахло потом и квашеной капустой, и женщины легкого поведения, выделявшиеся из толпы ярко накрашенными щеками и губами, что являлось первейшим признаком представительниц древнейшей профессии. На удивление Ольги, ее никто не заставил ждать. Краснолицый проводник постучал в какую-то дверь, небрежно сообщил, что подозреваемая Ольга Сегалович доставлена, и толкнул девушку в кабинет. Следователь, маленький тщедушный человек с остатками мышиных волос на лысом желтом черепе, курил сигарету, выпуская в приоткрытое окно едкий дым. Увидев девушку, он обнажил редкие, потемневшие от табака зубы, что, наверное, должно было означать улыбку. Девушку затошнило и от запаха, и от вида его гнилых зубов.
– Присаживайтесь, барышня. – Он придвинул к ней стул с засаленным сиденьем, но Ольга оставалась неподвижной, как статуя. – Что ж, не хотите садиться – дело ваше. Может, разговор и не будет долгим. Вы признаете себя виновной в хищении драгоценностей из особняка Раховских?
Оля покачала головой:
– Господин следователь, это обвинение просто смехотворно. В доме Раховских, кроме хозяев, находились также и горничные, и служанки, которые могут подтвердить, что я не поднималась в покои княгини тогда, когда ее там не было.
Фиолетовая верхняя губа снова приподнялась, обнажив лошадиные зубы.
– Вы так считаете, мадемуазель? А вот слуги считают иначе. – Он достал несколько исписанных листков бумаги и потряс ими перед лицом девушки. – Все, как одна, они дали против вас показания, утверждая, что, предоставленная сама себе в ожидании своего кавалера, вы поднялись из передней на второй этаж и пробыли там минут пять. Чем занимались – этого никто не видел.
Оля побелела и закрыла лицо руками.
– Ложь, – прошептала она. – Наглая ложь. Никогда не думала, что благородные люди могут опуститься до такого… И у вас, конечно, есть показания этих горничных, подписанные ими?
– Я не зря показал вам эти листки. – Следователь постучал по бумаге узловатым пальцем. – Впрочем, мое чутье подсказывает мне, что это не все. Дайте, пожалуйста, мне свою сумочку.
Девушка без колебаний протянула ридикюль. Разумов позвонил в колокольчик, и через секунду вместе с жандармом перед ним предстала пожилая, плохо одетая пара – мужчина и женщина. Следователь сунул подчиненному листок чистой бумаги и бросил:
– Составляем протокол. Итак, сумочка подозреваемой. – Оля зажмурилась, видя, как содержимое ее ридикюля падает на грязный стол. – Пиши: «Обнаружена пудра, духи и…» – Он торжественно извлек не что иное, как бриллиантовое ожерелье княгини Раховской, – и вот эта занятная штучка. Понятые, вы видели?
Пожилая чета закивала слишком быстро и усердно, и у Оли закрались сомнения в их честности.
– Подпишите здесь. – Разумов подождал, пока супруги черканут на бумаге, и, отпустив их, повернулся к Ольге:
– Ну, мадемуазель, что вы скажете теперь?
– И
