style="font-size:15px;"> – Тебе на сыщика надо было идти учиться. Такие мелочи замечаешь. А с газетой той мне следовало бы судиться. Но в то время это еще не практиковалось.
– Надо было, – соглашается Сашка. – Хоть заставить опровержение опубликовать. Я неделю ревела.
Она поздно спохватывается, что сказала лишнее. Он уже услышал.
– Господи, почему еще? Ну подумаешь, идиоты журналисты.
– Потому что вы – Туманов! Вы, с вашим репертуаром и послужным списком, не должны в таком вот виде на газетных страницах появляться.
Она выдает дежурную, только что пришедшую в голову версию. Ну не правду же ему говорить. Что ревела она из-за прилагавшегося к фотографии интервью той самой девушки. Которая рассказывала, как Всеволод Алексеевич называл ее «доченькой», а она его «папой». После сума сшедшего секса за кулисами, в гостиницах и даже в машинах. Сашку от степени откровенности той статьи до сих пор передергивает. Что уж говорить о ней в двенадцать лет.
– У тебя телефон сейчас разорвется, – замечает Всеволод Алексеевич, скорее, чтобы сменить неловкую тему.
Телефон переведен в беззвучный режим, и на экране высвечивается, что Сашка пропустила уже двенадцать вызовов.
– Это с работы. Боюсь, что ничего ободряющего они мне не скажут, а плохих новостей на сегодня и так достаточно, – вздыхает Сашка и встает, чтобы помыть его чашку. – Шли бы вы отдохнуть. А я придумаю что-нибудь особенное на обед, раз уж завтрак вы проигнорировали.
– Я тебя расстроил? – серьезно спрашивает он.
– Не больше, чем в девяносто восьмом, – отшучивается Сашка. – Идите полежите, у вас уже взгляд плавает.
Нормальное действие лекарства, которое она ему вколола. Сашка дожидается, пока утихнут шаги, и берется за телефон. С заведующей разговор будет не из приятных.
Ночь. Благословенное время суток, когда, если очень повезет, никому ничего от нее не надо. Когда можно снять все маски, особенно самую непосильную, ту, что с улыбкой «у нас все хорошо». Выкурить традиционную сигарету. Но сегодня сигарета не одна. В банке-пепельнице гора окурков, на крыльце рядом с Сашкой пустая смятая пачка. А Сашка сидит, уткнув голову в колени, и ревет. Потому что просто больше не может.
Слишком много в один день. Каждую из этих ситуаций поодиночке она бы пережила спокойно. И не такое переживали. Идиотский вызов и очередная ботоксная дура. Мало таких ей в Москве встречалось, что ли? Здесь они еще экзотика, а в столице каждая вторая с ботоксом, связями и амбициями. Сипящий Всеволод Алексеевич. Тоже не впервой. Хотя каждый раз страшно, да. Она молодец, не дала приступу развиться, успела вовремя, отделались легким испугом и одним уколом, ерунда. Она сволочь, ее не было рядом, когда все началось. И она не знает, с какими глазами завтра будет уходить на работу. И, наконец, выволочка заведующей. Тоже ничего нового, когда-то молодому ординатору Тамариной доставалось от грозного начальника чуть ли не каждый день. Вот только те времена в далеком прошлом, и за последние
