шеренги, с гордостью рассматривая бойцов. Две сотни варханов, лучшие из лучших. Каждый из них готов отдать жизнь за своего командира. Он сам отбирал юношей в этот отряд, сам их натаскивал, учил ножевому бою, объяснял, как незамеченным подкрадываться к врагам. В отличие от пеонских недоучек, эти воины мгновенно ориентировались в меняющихся условиях. Дамир закрыл глаза и ощутил себя исполином, у которого четыреста рук, четыреста ног и двести голов.
Они – несокрушимы, они – одно целое. Ильмар, младший брат по отцу, прихрамывал рядом, с трудом подстраиваясь под широкий шаг Дамира.
– Еще раз уточним. Бер’Махи думают, что мы проводим карательную экспедицию по подавлению повстанцев. Они проглотили нашу легенду.
Он замолчал, мысленно прикидывая расстановку сил. Их на Териане было три: его родной клан бер’Гронов, второй – бер’Махи, а еще Гильдия тёмников, где хозяйничал старый Эйзикил. Местных, то есть терианцев, можно было особо не принимать в расчет, повстанческое движение было разрозненным. Бер’махи проглотили наживку, но вот тёмники… Эйзикил, старая ящерица, догадывается, что бер’Гроны, соперничающие с бер’Махами за власть над Терианой, да и над всеми мирами, не столь просты.
– Да не волнуйся, – Ильмар немного запыхался, – главное – чтобы бер’Махи не мешались. А с тёмниками уж как-нибудь справимся. Я организую зачистку для отвода глаз, а вы с Зармисом пойдете своим путем.
– Тёмники знают о Забвении, – веско напомнил Дамир.
Ильмар пожал плечами. Забвение – мифическое оружие. Его создали Предтечи, а теперь, вроде бы, воспроизвел мятежный пеон Омний, гений, повстанец. Воспроизвел и спрятал в одном из миров… Забвение может разрушать миры и создавать их, дарить и стирать память, но, главное, клан, нашедший Забвение, станет самым влиятельным.
И Дамир, нащупавший ниточку к Забвению, считал, что владеть им должны не Бер’Махи, вечные соперники Бер’Гронов, и не тёмники. А его родной клан.
Оскальзываясь на обледеневшей брусчатке, кутаясь в плащ, бежал Зармис бер’Грон, средний брат. Дамир повернулся к нему.
– Он пришел… – Дыхание Зармиса сбилось. – Говорит, мало времени.
Дамир обратился к Ильмару:
– Готовь людей. Выступаете, как обговаривали, через четыре часа.
Ему показалось или за стеклом мелькнул сгусток тьмы – силуэт наблюдателя? В любом случае, соглядатай уйдет ни с чем, доложит: отряд под началом бер’Гронов вступил в заброшенный город, о чем Зармис и говорил на совете.
В тесной комнате чадила чугунная печка. Единственное окно, расположенное почти под потолком – помещение находилось в полуподвале, – залепило снегом, и свет давала только тусклая лампа. Информатор Камачек ходил из угла в угол, сопел, обильно потел и протирал розовую лысину, пол выпачкал принесенной с улицы грязью. При виде Дамира с Зармисом грузный Камачек ссутулился и вроде как даже уменьшился, изобразил на лице благоговение, но глубоко посаженные магульи глаза смотрели алчно.
– Ну? –
