приносил тому из холодильника две бутылки пива и ставил машину в гараж. Это повторялось почти с автоматической последовательностью.
Я также задался простым, но весьма важным для меня вопросом: встречает ли Садовник хозяина, когда тот возвращается с ночного купания? Дело в том, что Ухватов плескался иногда по часу и больше, а иногда ограничивался коротким заплывом. Причем независимо от погоды. Никогда нельзя было угадать, как долго он пробудет на озере. Его возвращение вполне могло совпасть с коротким сном Садовника. Но если такое случится, станет ли Ухватов будить сторожа? Для меня этот вопрос был принципиальнейшим.
Ответ не заставил себя ждать.
Как-то раз ночью Ухватов ушел на озеро. Садовник же, хлопнув бутылочку пива, а может, и еще кой-чего позабористей, долго зевал и наконец задремал в плетеном кресле, проспав возвращение хозяина. Тот и не подумал будить его. Приласкал Леонарда, после чего поднялся наверх и через какую-то минуту уснул, выключив свет. Садовник, проснувшийся через минуту, посмотрел на часы, почесал затылок, затем подошел к калитке, потоптался у нее с четверть часа и, решившись, задвинул засов, рассудив, очевидно, что хозяин уже дома (тот никогда не запирал сам ни ворот, ни калитки, ни дверей – зачем, если в доме есть слуги?). Затем Садовник подозвал к себе Леонарда, потрепал его по загривку и снова задремал.
Очевидно, после опасного существования в «горячей точке» Садовник был убежден, что здесь, в мирном краю, в чинном поселке, ничего из ряда вон выходящего произойти не может в принципе. Между прочим, все подтверждало такой вывод. За целое лето в Васильках не было зафиксировано никаких происшествий, не считая пьяных драк и одного пожара – тоже по пьянке.
Итак, Садовник – фактически еще и сторож по совместительству, единственный из домочадцев, кто мог бы поднять тревогу ввиду слишком длительной ночной отлучки хозяина, вовсе не имел обыкновения проверять, поднялся ли тот в свою комнату.
Это обстоятельство еще определеннее приближало меня к цели.
Оставался еще страшный пес Леонард.
Надо сказать, что, отправляясь на озеро с гостями, Ухватов почти всегда брал собаку с собой, надев предварительно на нее намордник. Логично было предположить, что ночью он возьмет Леонарда себе в спутники еще охотнее и уже без намордника. Но этого не происходило, что было удивительно.
Вскоре загадка разъяснилась.
Я ведь не только наблюдал за обитателями и гостями дачи в бинокль, но и нередко шел на озеро вслед за их нетрезвой компанией, совершенно уверенный в том, что останусь незамеченным. В пик сезона народ приезжал в Васильки полными электричками, вдоль обочин дороги и на специальных площадках стояли впритык сотни машин, пляж своей многолюдностью напоминал сочинский берег, а главная васильковская улица – Невский проспект. Скрыв глаза под темными очками, надвинув пониже летнюю шапочку с большим козырьком, я пристраивался где-нибудь поблизости от ухватовской
