душ!
Рыжий туалет находился на первом этаже. Он гремел Ниагарским водопадом, когда в нем спускали воду. Если кому-нибудь, не дай бог, приспичивало ночью пойти по нужде, то просыпалась вся семья и даже, думаю, старушка соседка, живущая слева! Соседей справа не было, дом заканчивался нами.
К дому прилагался микроскопический садик. Забор, отделявший его от дороги, давно лежал на кустах разросшейся ежевики, и никто его ставить обратно не собирался. Чтобы его починить, ежевику следовало сначала вырубить, а без письменного разрешения хозяев делать это было нельзя. Это, чтобы вы не подумали, что мы – лентяи.
Теперь о внутреннем убранстве. Спальня… Она была темно-синего цвета! Когда-то она, очевидно, предназначалась для гостей. Об этом говорило наличие прямо в комнате белой раковины с льющейся из крана одной только холодной водой! А зачем гостям горячей водой в хозяйской ванной плескаться? Зубки можно и холодной водичкой почистить, а все остальное мыть – нечего! Глядишь, гости побыстрее домой уберутся. Голландцы, они не очень гостеприимны. Стоила эта роскошь непомерных денег, и, поверьте, то, что мы имели, был далеко не худшим вариантом! По крайней мере, в детской комнате было окно. В некоторых голландских квартирах дети спят в каморке без окон, как Гарри Поттер у нелюбимых родственников.
Правда, был и плюс в виде большого старинного парка поблизости. Там были старые корявые деревья и заросшие ряской прудики, в которые Машка, наш мопс, не раз падала. Молодая была и глупая. Думала, что раз не видно воды, то её нет, и можно гнаться за утками. На седьмой попытке до нее дошло, что утку можно достать только вплавь, а плавать мопсы не любят.
Наличие парка успешно компенсировала большая детская площадка, служившая прокладочкой между домом и парком. Во время переменок там резвились школьники из ближайшей начальной школы, а когда уроки заканчивались, там резвились те же школьники, только в рамках группы продленного дня. От их криков дрожали стены, и приходилось повышать голос, чтобы услышать домочадцев или зашедшего на чаек гостя.
Вот район был хороший. Подавляющее население – голландцы, по улицам не ходили наркодилеры, а в соседнем доме не жили многодетные выходцы из Северной Африки. Но их на севере Голландии вообще мало. Нечего им потому что здесь делать! Как сказал один пациент моего мужа, они чувствуют себя здесь плохо, вдали от своего народа и культуры. И что он, пациент этот, хочет поближе к своему народу перебраться. А на вопрос мужа, куда же это – поближе, он спокойно ответил: «В Лейден или Амстердам». Мы бы и сами туда с удовольствием перебрались, но начинать карьеру лучше в глубинке, здесь легче идет процесс интеграции.
Хотя, что касается интеграции, мне на нее глубоко плевать. Все свои силы я потратила на внедрение в Германию, и повторения этого мучительного процесса я не хотела. Честно, в «голландку» я сначала поиграла. Начала я с того, что сменила машину на велосипед. Сделала я это по настоятельной рекомендации одной моей
