Жив, здоров, не голодает. Есть где поспать, помыться. Поставили на довольствие. Для большей убедительности в правдивости своих слов Кирилл пригласил поговорить с родителями своего командира, успокоили. В общем, дорогие мама и папа, картина маслом, ваш сын в полном порядке и бояться за него нечего. Разбирает завалы, тушит пожары, помогает жителям города выживать в условиях военного времени.
Всё бы хорошо, но не верились Александру эти телефонные сказки. Отцовским сердцем чувствовал он, что-то не договаривает Кирилл, что-то таит от него и от матери.
Субботнее утро того дня было каким-то вялым. В пятницу вечером к ним в гости приехал Николай со своей женой. Попарились в баньке, побултыхались в бассейне, немного выпили и засиделись до полуночи. Жены ушли в другую комнату, а они, запьянев, ворошили политику и политиков. Разговор вёлся о Донбассе, Новороссии, Украине.
Николай горячился:
– Ты думаешь, я бы не поехал воевать? Я бы поехал, если бы на Украину напала Польша или Германия или НАТО. Я бы дня дома не остался. Украинцы – наш братский народ. Наши деды воевали с ними рука об руку против фашистов. А сейчас что? – он уставился на Александра. Александр тоже вопросительно посмотрел на него. – Пусть они со своими бандеровцами сами разбираются. Они же не лезли к нам, когда у нас власовцы наш… чёрный дом с танков расстреливали. Не лезли. И у нас власовцам америкосы помогали, и что? Власовцам наплевать было на Союз, Россию им бы хапнуть, урвать, а там, трава не расти. Вот так по-ихнему и вышло. Развалили, растащили Союз, разворовали и пришипились по республикам первые секретари обкомов, чтоб им гнить заживо. Что скажешь, не так? – он опять уставился на Александра. Тот скривился, словно от зубной боли.
– Николай, да хватит тебе. Зарядил власовцы, власовцы. А где у нас памятник Власову, а? Нет, тю-тю.
– Тю-тю, – передразнил Николай. – Это сейчас пока тю-тю, придёт время, Власов вместо Ленина стоять будет, а народ наш всё это схавает. Потому, как народ наш, что дитя безвольное и бесправное и вдобавок безмозглое. Каждый в отдельности думает, что его это не коснётся. Хрен вот вам, не отсидитесь.
В семнадцатом Россию проорали, в девяностом Советский Союз проспали. Синкопа, одним словом, а не народ. Да и труп мирового вождя, – он тяжело махнул рукой. – Сашка, давай выпьем за наших жён. Что бы мы делали без них? Знаешь, если бы не моя Люська, хрен бы я инженером стал. Как вспомню, сколько она со мной мучилась. Эх, из-за меня аспирантуру бросила… Сашка, это ведь только мы такие… убогие. Труп главного убийцы русского народа, убийцы Царя, могильщика Православной России лежит на главной площади государства. Во-о, маразма какая, а ты – Новороссия. – Он опрокинул рюмку в себя одним глотком и, не закусывая, продолжил:
– Ты думаешь, кто-то даст создать русское государство, пусть даже вот такое мизерное, – он сложил указательный палец с большим, а потом перевернул в фигу. – Вот даже такого не дадут русским. Не затем они
