что мы будем пробиваться к своим. И они ждут нас. А мы с вами их обманем, мы сначала свою задачу выполним, потом сделаем вид, что не хотим никуда идти, а потом неожиданно прорвемся. Я понятно рассказал?
Бойцы закивали.
И мы покатили по боковой дороге. Несколько раз сильно тряхнуло на ухабах, у меня выскочило:
– Как не было дорог, так и не будет.
Белобрысый Андрей посмотрел на меня недоуменно, но ничего не спросил. За очередным поворотом мы чуть не налетели на то, о чем пару раз говорили, – в кузове трехосного грузовика без крыши над кабиной, со странным коротким и низким капотом стояла зенитка! Нечто подобное я сам видел в Ханкале во время службы в армии, но здесь такое встретить не ожидал. Расчет бродил рядом, видимо, подавая советы водителю, занятому заменой колеса. Мы подкатили метров на двадцать, когда я открыл огонь. Троих артиллеристов положил сразу, а водитель забился под машину. Выйдя из брони, я просто достал пистолет и выпустил в него обойму. Проверил колесо, подтянул уже закрученные гайки. Белобрысый Андрей собрал и отнес в НАГ оружие и документы зенитчиков. И с новым трофеем мы неспешно покатились к колонне – впереди два Андрея на броневике, сзади я на трехоснике. Уже в лагере, порывшись в ноутбуках, я определил, что мне попалось – FlaK 30/38 в кузове трехосного грузовика «Крупп». На привалах Змей взял у меня несколько уроков езды на мотоцикле.
Сергей Олегович
Доварил Петрович эту конструкцию, высыпал шлак из газогенератора и говорит:
– Все, писец котенку! Карбида больше х…! Мы как раз должны были получать в понедельник, двадцать третьего на склады ехать. Да и кислорода в баллоне совсем немного осталось… Так что варить или там резать больше нечем…
– Блин… И где все это теперь брать? – задумался я. – Хоть к немцам иди просить взаймы…
Ника
Колоть пленного – дело нудное и неинтересное. Офицер смотрел в землю и боялся поднять на меня глаза. Видно, ему немного не так рассказывали о войне. Немецкая агитка была направлена на то, что они, Великая Германия, будут радостно шагать строем, изредка постреливая в совсем уже обнаглевших комиссаров. Такой блицкриг… А на самом деле – кровь, грязь, смерть, – и вот уже бравый воин боится лишний раз дернуться, чтобы эти русские не пустили его в расход, как всех предыдущих.
– Ты откуда? – Олег перевел.
– Аугсбург.
Тут перевод не требовался.
– Я была в Аугсбурге – хороший городок, – это я Олегу.
Он кивнул, не отвечая. Видно, мой спокойный тон, выбранный к разговору с немцем, ему не сильно нравился.
– Рассказывай… – предложила я. – Тогда останешься мужчиной, нет – отрежу яйца.
Немец сначала не поверил и замотал головой. То, что убивают, – это он понимал, то, что бьют, – это как-то естественно. Но вот то, что женщина спокойно обещает отрезать и при этом даже не кричит… Эх, парень, ломка сознания – вещь жестокая. Более жестокая, чем когда ломают тело.
Я достала эсэсовский кинжал. Как тогда трофеем разжилась,
