не определились, что пушку в случае обстрела придется бросить. Это нас не устраивало. При возвращении домой наше внимание привлекли непонятные звуки из зарослей шиповника. Подкравшись ближе, мы услышали разговор:
– Ну никак нельзя ехать, товарищи артисты! Немцы же кругом!
– Что, так и пропадать здесь будем? – срываясь на плач, проговорила женщина.
– Нет, конечно! Мы ночи дождемся и пешком пойдем.
– Вы в своем уме, товарищ Сиренко?! У нас же реквизит, личные вещи… – прорычал второй мужской голос.
– Бросить придется. Все почти бросить…
– Не-е-ет… – рыдала женщина.
– Товарищ Сиренко, вы же коммунист! Вы должны что-то придумать.
– Ничего не могу… Иначе поймают нас немцы. Плохо будет. Я-то пропаду – не сильно жалко, а вот если ваши лица немцы в газетах и листовках поставят, да и приврут, что сами пришли… Очень плохо. Вы же красных командиров играли. На вас школьники равнялись.
Тут я решил, что пора выходить к разговаривающим, иначе они своими спорами точно кого-нибудь еще заинтересуют. При нашем появлении троица испытала шок. Одного из мужчин я раньше вроде бы видел в кино, но ни имени, ни фильмов так и не вспомнил. Второй – видимо, тот самый Сиренко – типичный водитель, прячущий под гражданкой малиновые петлицы, по крайней мере, на вид. А вот женщина!.. Это была белокурая, удивительно обаятельная женщина. Звезда предвоенных фильмов на тему армии. Вечная «невеста (жена) красного командира». К сожалению, ее имени я тоже не вспомнил. Но вспомнил, однако, что в нее были влюблены все подростки второй половины тридцатых, как рассказывал дед. Не раздумывая ни минуты, мы привели актерскую группу на базу. Уже на базе она представилась – Валентина Серова.
Реакция Степана, правда, оказалась несколько оригинальной:
– Саня, блин! Плюшкин недоделанный! – шумел он. – А театра там, часом, не было? Ох, наплачемся мы с ней.
– Шо маемо, то маемо… С Константина Симонова – коньяк, когда выйдем к своим. Жена она ему… Я уточнил, когда она представилась.
Змей
После налета на деревню Дима забрал у меня винтовку, пробурчал: «Надо переделать» – и удалился в мастерскую. Два дня мы с Тэнгу откровенно бездельничали, отдыхали. На третий день меня вызвал к себе Карбышев.
– Здравствуйте, Дмитрий Михайлович, – сказал я. – Вызывали?
Генерал поморщился как от зубной боли, он никак не мог привыкнуть к свойственной некоторым попаданцам манере общения.
– Вызывал, – ответил он, – садись, разговор будет.
Тэнгу с независимым видом просочился следом и устроился под столом, положив морду Карбышеву на колени.
– Уговаривать тебя лететь – затея бесполезная. Так?
– Так. Куда я без Тэнгу, а вдвоем мы в кабину не влезем. С летчиком все в порядке?
– Да, проверку он прошел. Парни, которые его
