круто. Насосала победу, чемпионка сопливая, – выплёвывает длинноногая рыжая мегера, очень взрослая и опасная. В одном нижнем белье и чулках она приближается ко мне, покачивая роскошными бёдрами.
– Девочки, вы чего, перестаньте, – испуганно лепечет Ирочка.
Я стараюсь подавить страх, испытываю отвращение от пошлых предположений рыжей, но никак не могу проглотить оскорбление и выдаю ответку:
– А ты что же, насосала только на бронзу? Это потому, что много метёшь языком не по назначению, теряешь навыки. Потренируйся со своим партнёром, кобыла престарелая.
Кобыла подлетает ко мне и, резко схватив за волосы, больно тянет хвост на себя, шипя грязные ругательства. Мне больно, но я стараюсь не поддаться панике – зажимаю в кулаке правой руки большой палец, определяю мишень и резко атакую рыжую суку в ярко накрашенный прищуренный глаз. А-аа, как же руку больно. Раздаётся рёв раненого бизона из горла рыжей и визг отпиноченного поросёнка от Ирочки. Мои волосы теперь свободны, но кисть руки горит от боли. Рыжая, сидя на корточках, рычит и прикрывает глаз обеими руками. Дверь в раздевалку распахивается и врывается толпа. Откуда, блин, столько?
Спустя полтора часа я всё ещё в раздевалке и всё ещё в алых лоскутках, именуемых платьем. Группа поддержки, надо сказать, у меня получилась мощная. Серёжа и Шерхан лютовали – «…хрупкую психику ребёнка подвергли таким испытаниям! Да как только допускают таких развратных особ к соревнованиям, и куда смотрят организаторы конкурса?».
Мать развратной особы, стильная холёная дамочка, попыталась устроить скандал и надавить связями, но в качестве тяжёлой артиллерии выступил почётный французский гость, месье Андре. Он толкнул очень проникновенную речь в мою защиту, распекая организаторов конкурса, родителей и танцевальных руководителей рыжей стервы. Не очень-то мне приятно выглядеть жертвой, но в данных обстоятельствах было глупо бравировать своей воинственностью. Конфликт, в результате, замяли, а пострадавшей рыжей кобыле пригрозили дисквалификацией. Только моя мамочка молчала. Она крепко прижимала меня к себе, целовала покрасневшие фаланги моих пальцев и выглядела испуганной, несчастной и потерянной.
С трудом вручив маму заботам мужчин – Шерхана, Серёжи и француза, я позволила себе расслабиться, оставшись в раздевалке со своими близкими подругами. Они долго и горячо мусолят возмутительный инцидент. Дашка смачно матерится, Янка показывает, как бить аккуратно, но сильно, а Танька молча закатывает глаза и ухмыляется. Я наконец-то снимаю платье и быстро натягиваю серую толстовку. Чёрные джинсы и короткие сапожки завершают скромный ансамбль. Не хочу задерживать взгляды подруг на моём обнажённом теле. Худышки Дашка и Танька мои формы не оценят, а Янка, наоборот, начнёт петь дифирамбы моей попе и смущать меня.
Снимая тяжёлый макияж с глаз, я задумалась о маме. Она совсем неконфликтная и так испугалась за меня. Хорошо всё-таки, что Шерхан приехал с нами. Он оперативно организовал трёхдневную поездку в Москву для моих и Витькиных самых достойных одноклассников – в
