на Северном Кавказе, вы, думается, постоянно на военном положении. Сколько человек с эмиром?
– Двенадцать. Вместе с Хамидом.
Раскатов вытащил трубку и позвонил смежникам, блокирующим верхний выход из ущелья. Там же, со своими подчиненными, был и майор Еремеенко из спецназа ФСБ, осуществляющий общее командование операцией. Старший лейтенант доложил обстановку. Предложил спускаться на место, но предупредил о наличии мин:
– Осторожнее. Три мины мы сняли. Наверняка осталось больше трех. Лучше идите по руслу ручья. Там безопаснее. И там вы уже проходили.
– Мы идем, – пообещал Еремеенко. – Как, говоришь, фамилия подполковника?
– Подполковник Джабраилов, зовут его Анзор Вахович.
– Я сейчас позвоню для проверки.
– Сразу следственную бригаду, товарищ майор, запросите. Мы только поверхностный осмотр в «норе» проведем. На случай мины-ловушки или еще какой-нибудь гадости. Чтобы «следакам» руки не поотрывало. У нас сапер опытный. Все проверит.
– Действуй, старлей. Этот пленник не знает, в какую сторону эмир Хамид направился?
– Говорит, что не знает. Бандиты, что с пленником оставались, убиты…
Глава первая
Рядом с освобожденным подполковником старший лейтенант оставил пару солдат, зная, что они и не нахамят откровенно, не станут сильно плевать в измозоленную пленом душу подполковника и не позволят Джабраилову ничего лишнего, если он пожелает власть своего единственного погона проявить. А сам позвал младшего сержанта Иванникова и спустился вместе с ним в люк.
– Полностью проверь, что проверить возможно. Хотя я и не слышал, чтобы эмир Хамид на мины-ловушки горазд был, тем не менее…
– Понял, товарищ старший лейтенант. Сделаю…
Солдат, которые, войдя с двух сторон, должны были встретиться где-то в середине коридора, командир взвода даже предупреждать не стал. Они все воспитаны казармой спецназа ГРУ, а эта казарма – особый, требовательный и жесткий воспитатель, и другого такого во всей Российской армии не найдешь. Но именно жесткость воспитательных мер и методов очень быстро отучает солдат совать руки туда, куда их совать не следует. Лежит, к примеру, свернутая трубочкой газета на подоконнике. Почему бы не взять и не посмотреть, какие очередные глупости там пишут! Берешь неразумно в руки, и тут же срабатывает установленный специалистом легкий взрывпакет. Грохот на всю казарму, испуг в лице солдата, не самые легкие и, кажется, не совсем лестные слова из уст сослуживцев. И только потом уже следуют объяснения, что в боевой обстановке взорваться может даже цветок ромашки, который вздумаешь понюхать. И после пары взрывов и двух попаданий на казарменные имитаторы «растяжек» солдат никогда уже не будет тянуть руки туда, куда его тянуть не просят, и всегда будет под ноги смотреть внимательно. Это своего рода дополнительный спецназовский «карантин», до прохождения которого солдата в бой командир просто не возьмет. В бой берут того, кто
