не слуги, а угол снимают, – добавила она смущённо.
– Или принимаете беглых, – опять улыбнулся Матвеев.
Мэри сидела как на иголках. Похоже, русские власти знали больше, чем хотелось бы обитателям Немецкой слободы.
– Нет, что ты, это же незаконно, – ответила она сахарным голосом.
– Я лично так не делаю, – добавила её свекровь голосом не менее сахарным, – но могу понять того, кто будет так делать.
– Боюсь, что власти и прежние хозяева не поймут. Вообще же у вас есть выход: принять православие, и сложностей этих не будет.
– Поменять веру не так-то просто, если, конечно, ты не Анри Четвёртый.
– Кто это?
Мэри приказала подать сладкое и объяснила, что это французский король, прославленный любовными похождениями и тем, что он четыре раза менял веру.
– Четыре раза? Нет, я понимаю один, ну два, но четыре…
Кончилось тем, что пришлось рассказывать гостю про Анри Четвёртого, предварительно предупредив, что это рассказ долгий.
– Я никуда не тороплюсь. И если вы, женщины, меня не гоните – с удовольствием послушаю.
Мэри начала, что называется, ab obo[8]:
– Во Франции есть закон, называемый салическим, по которому женщина не может сесть на трон. Поэтому если в Кастилии была королева Изабелла, в Шотландии – королева Мария, а в Англии – Мария и Елизавета…
– Это с которой царь Иван Васильевич переписывался?
– Да, верно. А у французов, когда умерли один за другим три брата-короля из династии Валуа, на престол взошла не их сестра Маргарита, а их не то семиюродный, не то ещё более дальний родственник, король Наварры Анри…
Мэри рассказывала с увлечением, а собеседник слушал её, как Шахрияр Шахерезаду, иногда задавая вопросы; эти вопросы обнаруживали как знания, так и незнания в самых неожиданных областях. Наконец добрались до самого конца:
– И вот, старый уже король влюбился в молоденькую знатную даму, красавицу Шарлотту де Монморанси. Он решил её выдать замуж за своего племянника, молодого герцога Конде, но так, чтобы юноша только числился её мужем, а удовольствиями мужа пользовался сам король. Однако молодой человек влюбился в свою красавицу-супругу и увёз её во владения испанского короля.
В этом месте Матвеев начал смеяться.
– Король Анри был в ярости и грозил войной испанскому королю. Правда, некоторые люди утверждают, что красавица Шарлотта была только предлогом, а на самом деле Анри хотел отнять у испанцев их земли, но я думаю, что обе причины, так сказать, сложились друг с другом. Никто не знает, что думала сама девушка: одни говорят, что она была рада сбежать от короля-старика с молодым парнем, а другие – что она любила Анри и тайно посылала ему письма с просьбами спасти её, а мужа к себе в постель не пускала. Но вдруг один монах, католик, прямо на улице подбежал к карете короля, запрыгнул в неё и поразил короля кинжалом.
Артамон Сергеевич перекрестился.
– Разумеется,
«От яйца» (лат.), т. е. «от начала начал».
