вторая парта на среднем ряду показалась мне совсем неуютной без Изки, я нервно оглядывалась через плечо, ожидая, что вот скрипнет дверь, и Изольда появится, извинится за опоздание, пройдет к своему месту, аккуратно повесит сумку на спинку стула. И все будет, как было. На самом деле я знала: как было, уже не будет, и в одну реку не войти дважды, как бы не хотелось.
А потом… Дверь-таки скрипнула, и она вошла. Все повернулись разом, как один человек, разом выдохнули, и было от чего.
– Охренеть, – потерянно проронила Анька.
Сказать, что подруга изменилась, значит, не сказать ничего. Она стала совсем другой, будто в онлайновой компьютерной игре, когда ты меняешь внешность своего героя нажатием нескольких кнопок. Мы узнали Изку только по глазам.
Волосы из рыжих стали какого-то нереального цвета: графит не графит, черный не черный… Оттенок Изольдиных волос не имел ничего общего с дешевой чернотой, какую очень любят малолетние «готы» и «эмо». Он наводил на мысли о пустом асфальте, исхлестанном косыми струями дождя, об осенних сумерках бессолнечных дней. С хвостом Изка рассталась, волосы стали виться, на их фоне черты лица казались резче, определеннее. Я впервые заметила, какой твердый у моей любимой подруги подбородок, какие высокие скулы и какие впадинки под скулами. Янтарные глаза, подведенные тонкой черной линией. Черная короткая юбка, какие-то непостижимые ботинки на высоких каблуках и жесткий кожаный корсет поверх блузки с прозрачными рукавами. Несколько серебряных цепочек с подвесками, несколько браслетов, кольца на всех пальцах, черные ногти. Фигура тоже стала другой: плавные, женственные линии, узкая талия и высокая грудь. Или она всегда была такой, а я не замечала? Изольда прошла через весь класс, стуча каблуками, дошла до кафедры.
– Здравствуйте, Сан Саныч, – сказала она. – Извините, можно я сделаю объявление личного характера?
Словесник закашлялся, начал протирать очки. Подруга восприняла это как разрешение и встала за кафедру.
Все другое! Жесты, наклон головы. Голос тоже другой, у прежней Изольды он был звонче, нынешняя говорила грудным контральто. Глубоким. Чарующим.
– Во-первых, очень рада всех видеть, – уверенно начала Изольда. Класс беспокойно завозился. Изольда за кафедрой! Когда еще такое увидишь!
– Надеюсь, этот учебный год будет не хуже всех предыдущих, мы сдадим ЕГЭ, будет шикарный выпускной, и мы все поступим, куда хотим… И так далее. И вот еще что. Так уж сложилось, что в этом классе меня зовут Леной. Я сама этого хотела и приложила немало усилий, вон, Маха не даст соврать, – кивок в мою сторону.
Это точно она. Больше никто не звал меня «Махой». Я вообще не люблю варианты своего имени. Маша – и все. Никаких «Машуля», «Машенька» или, упаси Бог, «Маруся». Правда, наша англичанка и по совместительству классная, Лидия Викторовна, называла меня «Мэри», на британский манер. Но ей можно, ничего. Лидия Викторовна родилась и выросла в Бирмингеме, в
